А знал ли я, что будет хуже,

      Тогда, когда казалось мне,

      Что все на свете злые стужи,

      Остались там, на той войне.

      Где вечно, до невыносимо,

      Я бился с чёрною тоской,

      И победил, оставив силы,

      Где распрощались мы с тобой

      Беда моя, напился горя,

      Но выпил, видно, не до дна.

      И вот стою и предо мною

      Неперелазная стена.

      Но где-то в клади, в клади сердца,

      Я нахожу последний шанс,

      Унынью, не оставив места,

      Сомненья – верой пережав.

      Стихи – как зёрна… Их колосья

      Питают тысячи сердец.

      Поэзия – святая гостья —

      Престолом признанный венец.

      Благословенная во слове,

      Молитва – чудо из чудес.

      Неужто впрямь на богословье

      Я говорю с тобой, Отец?

      Что может вызваться сравниться

      Во всех пределах с языком,

      С чем милость в душах водворится,

      С чем Дух воздвигнется в Закон?

      Словущего благословенна новь,

      Глаголам вверена десница

      Сил, утверждающих любовь,

      Способную в Кресте раскрыться!

      Он был – рядом. Он был – тихим.

      Он смотрел на меня с любовью.

      Настоящий ангел-хранитель…

      Белоснежней зимы зимою.

      Он коснулся моих тетрадей,

      Он коснулся моих постелей —

      И светлее стали печали,

      И исчезла усталость в теле.

      Было много белого цвета,

      Были ландыши, были лилии.

      Вниз струились белые линии

      Беломлечной его одежды.

      А еще был дождь – жемчужным,

      А еще были кварц и мрамор.

      А еще – я был просто нужным,

      А еще – он был долгожданным…

      Апрель… Апрель великопостный.

      Ещё не стаяли снега,

      Прохладен вечерами воздух,

      И в лёд сползают берега

      Реки. Живёт своей неспешной

      Апрельской думою село.

      Ещё чуть-чуть и станет вешним

      Всё, что звалось «белым-бело».

      Ещё немного и весенний

      В палитре строк проглянет тон.

      Проснётся жизнь и с птичьим пеньем

      Возьмёт аккорд свой в унисон.

      А степь холодная была,

      А степь в снегах тогда лежала,

      И перло-мутная луна

      Над степью тучи оплавляла.

      И в той степи, глухой, как в песне —

      Раздвинув горечью века,

      Каким-то жалобным предвестьем —

      Стонала просьба ямщика.

      И было столько в ней печали,

      Что обходили стороной,

      И стон ветров, и волчий вой,

      И туч воинственных скрижали.

      И было столько в ней мольбы,

      Что звёзд бесчисленных лампады,

      С паникадилием луны

      Мерцали слезно-виновато.

      Судьбою Божий суд свершился:

      Оставив тело замерзать,

      Спасённая душа молилась

      Строкою песенной предстать…

      И с милосердием исполнил

      Господь прошенье чудака:

      С тех пор в народной песне вольной —

      Живёт нетленная душа.

      Казалось, что над головою

      Тем зубом, что остался цел,

      Большой кусок луны висел

      И пахло свежею рутою

      И мятой, кошенною с поля.

      Казалось, что подать рукою

      До хуторского куреня.

      Горели огоньки, маня,

      И ночь точь-в-точь была