Издали книжку в «Геликоне».

      Житинский, гранд тебе мерси,

      а я твержу, как фраер в зоне:

      «Не верь! Не бойся! Не проси!»

      Но как-то раз, гуляя в парке,

      как фавн, стремителен, суров,

      вдруг увидал сей книжки гранки

      в руках хорошеньких особ.

      Я подошел, смешно представясь:

      «В сети известный графоман».

      Они же вздрогнули, уставясь

      на оттопыренный карман.

      Переложив под мышку пушку,

      продолжил, щерясь, як сатир:

      «Простите, леди, я не Пушкин,

      да, но и Рудис не Шекспир…»

      Издали книжку в «Геликоне»,

      и этой книжки теплый свет,

      сердца двух женщин переполнив,

      внушил им, что и я поэт.

      Еще встречаются особы,

      не западающие, блин,

      на мерсы шестисотый пробы

      олигархических мужчин.

      Порою, сладостные всхлипы

      извлечь из них нам не в укор

      способны страждущие типы,

      из слов рисующие вздор.

      Издали книжку в «Геликоне».

      Житинский, черт тебя возьми,

      в моем беднейшем лексиконе

      нет слов признания в любви.

      …и строчек пять из книги Юры

      прочел на память, впопыхах.

      Моя курьезная фигура

      уже им не внушала страх.

      Одна шепнула пред рассветом:

      «Тобой заполнен весь мой кров,

      как эманацией поэта

      с тех ярославских берегов».