6

      Пусть я смущаю Ваш покой

      пустопорожней чепухой,

      написанной моей рукой

      без напряженья, между прочим.

      Но что поделаешь – порочен

      я, как иные. (Мы морочим

      друг друга много крат сильней,

      чем я поэмою своей

      морочу Вас.) И мой порок

      в том заключён, что этих строк

      мне вид приятен. Право слово,

      нет в этом ничего плохого —

      ведь безобиден графоман,

      не сочиняющий роман,

      а пожелавший бестолково

      без задней мысли и морали

      на радость дюжине (едва ли

      и столько сыщется) друзей

      подбросить парочку идей

      для обсужденья за столом

      меж преферансом и вином.

      7

      Друзья мои! А чем же нас

      так привлекает преферанс?

      Нас не причислишь к знатокам

      всех тонкостей, но под вистуза

      мы и под мухой выйдем с туза,

      и возмущённым игрокам

      нас канделябром по рукам

      бить не представится возможность

      за явную неосторожность

      иль глупый ход. Наверняка,

      чем в подкидного дурака

      всю ночь, как нанятым, играть,

      полезней пульку расписать.

      Игра, ей Богу, не глупа,

      Так пуркуа бы и не па?

      8

      Прошу покорно извинить,

      я не намерен изменить

      ни слова из того, что было

      написано до сей поры.

      Такие правила игры

      я сам установил. Не мило —

      тогда не стоит и читать

      лишь для того, чтобы считать

      мои досадные повторы,

      а после за вечерним чаем

      вести пустые разговоры

      о том, что, дескать, у него

      в пятнадцати строках всего

      три раза слово нас встречаем.

      Увы, увы, я не Флобер,

      хотя беру его в пример.

      9

      Что напоследок я хотел

      сказать? Поэма выйти втрое

      длинней могла бы, но героя

      мы позабыли между дел.

      А он изрядно постарел

      тем временем, заматерел

      и процветает, сколотив

      торговый кооператив.

      Его старушка-мать жива,

      читает перед сном Моэма

      и, слава Богу, не вдова,

      но у родителя проблема —

      трещит с похмелья голова.

      На том закончена глава,

      а с ней закончена поэма.