Рентгеновский снимок в зените,

      рябина, как смерть на миру,

      но я не скажу: извините

      меня за двойную игру, —

      тому, кому не по нутру

      рентгеновский снимок в зените,

      рябина, как смерть на миру.

      Осколок зеркала – растущая луна —

      пускает зайчиков на полуночный город.

      Чумацким Шляхом неба свод распорот —

      и звёзды густо падают за ворот,

      и звёздами исколота спина.

      Вам этого не видно из окна.

      По мановению руки,

      оповестившему начало,

      Плеяд рябиновая кисть

      к быку небесному упала.

      Уходит день, уходит год,

      уходит век – на горнем склоне

      бык звёзды горькие жуёт,

      и не кончается погоня.

      Лишённые по прихоти людей

      своей привычной птичьей процедуры,

      скользят по холодеющей воде

      два лебедя, как лёгкие фигуры.

      И вот когда на опустевший пруд

      падёт зимы проклятье воровское,

      мы скажем просто: шахматный этюд

      вполне решило лето городское.

      То ли в детство впадаю,

      то ли вещие сны —

      сам себя наблюдаю,

      как столица Апсны.

      Вот ладонь погружаю

      в неостывший песок,

      облака провожаю

      взглядом наискосок.

      Вот сухую травинку,

      как телок, тереблю

      и гудеть под сурдинку

      помогаю шмелю.

      Мимо на паутинке

      пролетел паучок —

      мило, как на картинке,

      чья цена пятачок.

      Дозревают рябины,

      на губах молоко,

      и до первой руины

      далеко-далеко.

      Солнца медный пятак

      сунул в тощий карман окоёма

      износившийся франт,

      облысевший до первых седин,

      и отправился