Синева долгожданного неба

      обласкает на несколько дней,

      не заботясь о том, как нелепы

      и мелки наши страсти по ней.

      А когда пролетит паутина,

      станут жилы тянуть, ополчась,

      беспросветная серость, рутина

      и непереносимая грязь.

      Снег, обглоданный туманом

      атлантических дыханий,

      не является обманом

      новогодних ожиданий,

      но является причиной,

      основной и несомненной,

      ссоры женщины с мужчиной,

      одиноких во Вселенной

      между лживых, безучастных,

      вороватых, суетливых

      и поэтому несчастных,

      но поэтому счастливых.

      Небесные цветы дворов и пустырей

      влекут меня к себе невнятно и тревожно.

      Я сделал первый шаг. Я вышел из дверей.

      Я не могу сказать, вернусь ли. Невозможно

      предвидеть результат внезапных перемен,

      стремительный итог уходов без прощаний.

      Искусство быть вдвоём не знает ни времён,

      ни комнат, где скелет напрасных обещаний,

      скрываемый в углу от посторонних глаз,

      не хочет присмиреть и цокает костями.

      Его немой укор, его истошный глас

      не значат ничего для движимых страстями

      по вечному пути. Незваными гостями

      им так легко идти с худыми новостями.

      Я пена ХХ века

      катящегося под уклон

      я значу не больше чем Вега

      когда приходит циклон

      я мясо ХХ века

      кровавого с красной строки

      я значу не больше чем веха

      дрожащая в русле реки

      я выбор ХХ века

      в последние несколько дней

      я значу не больше чем ветка

      для листьев шумящих на ней

      В конце дороги крепкий чай

      и тёплая постель,

      а за окном который час

      колючая метель.

      А за окном леса, поля,

      чужие города,

      окоченевшая Земля,

      хвостатая звезда,

      неразличимая во мгле.

      И вся моя беда

      в том, что как стрелка на игле

      мечусь туда-сюда.

      Верни мне слово – я тоскую,

      я задыхаюсь в тишине.

      Не вою в поле при луне,

      не щёлкаю и не токую.

      Я молча ухожу в глухую

      защиту, пью напропалую,

      не чаю о грядущем дне —

      и не сменяю на другую

      судьбу свою, пускай немую,

      но предназначенную – мне.

      Второе