Мы заложники расстояний,

      Мы заложники расставаний,

      Бесконечных в пути скитаний

      И погаснувших маяков,

      Мы владельцы дыры в кармане,

      Пустоты той, что между нами,

      Мы – подошвы от наших прежде

      Целых, новеньких сапогов.

      Может, хватит, ну право слово,

      Ну, подумаешь, не взросло в нас.

      Ну, прими уже, что мне снова

      Что-то пробовать – нет огня:

      Я настолько устал, что, хочешь,

      Трать неделями дни и ночи,

      Вряд ли станет уже короче

      От тебя путь и до меня.

      Я прошел в мире тысячи троп, я прошел сотней узких и злых

      тропинок. От порогов мне вслед злые слезы летели в спину

      за плечами оставленных женщин, детей их, со мной с лиц

      схожих. Я входил в столько жизней и каждую потревожил,

      не оставив взамен ничего, кроме сердца боли.

      Только все стало честно, когда мы свелись судьбою.

      Я к воротам твоим приходил, возвратясь со странствий.

      Ты, куда б ни ушел я, прощала меня, скитальца, принимала

      обратно, стелила мне мягче пуха.

      А когда уходил, в спину мне не неслось ни звука.

      Потому и спешил сюда вновь из любого края: там, где слезы

      не льют, там из памяти не стирают. А где думы гадают и так

      солона подушка, слезы высохнут за ночь, а к вечеру станет

      лучше.

      Ты ж, голубка, жила без меня так же славно, как и со мною.

      Этим счастьем своим повязала, и мне спокойно, несмотря

      на капкан. Хотя разве же это путы?.. Руки нежные эти с кап —

      каном нельзя попутать. Только крепко они рядом держат —

      хомут шелковый.

      Сколько раз уходил, но всегда возвращался снова.

      Часть меня выжила. Слышишь? Одна лишь часть.

      После тебя, как дракона, от замка один лишь остов,

      Выжженный дочерна. Что мне любовь твоя,

      Если она в моей глотке застряла костью,

      Если война твоей нежности во стократ

      Вышла бескровней, а нежность твоя убила?

      Часть меня выжила. Слышишь? Одна лишь часть,

      Я растерять себя полностью, нет, не в силах,

      Я подпустить тебя снова в обломки стен,

      Горе, разруху не смею и не желаю.

      Мертвой