Я мечтою ловил уходящие тени,

      Уходящие тени погасавшего дня,

      Я на башню всходил, и дрожали ступени,

      И дрожали ступени под ногой у меня.

      И чем выше я шел, тем ясней рисовались,

      Тем ясней рисовались очертанья вдали,

      И какие-то звуки вокруг раздавались,

      Вкруг меня раздавались от Небес и Земли.

      Чем я выше всходил, тем светлее сверкали,

      Тем светлее сверкали выси дремлющих гор,

      И сияньем прощальным как будто ласкали,

      Словно нежно ласкали отуманенный взор.

      А внизу подо мною уж ночь наступила,

      Уже ночь наступила для уснувшей Земли,

      Для меня же блистало дневное светило,

      Огневое светило догорало вдали.

      Я узнал, как ловить уходящие тени,

      Уходящие тени потускневшего дня,

      И все выше я шел, и дрожали ступени,

      И дрожали ступени под ногой у меня.

      Вечер. Взморье. Вздохи ветра.

      Величавый возглас волн.

      Близко буря. В берег бьется

      Чуждый чарам черный челн.

      Чуждый чистым чарам счастья,

      Челн томленья, челн тревог

      Бросил берег, бьется с бурей,

      Ищет светлых снов чертог.

      Мчится взморьем, мчится морем,

      Отдаваясь воле волн.

      Месяц матовый взирает,

      Месяц горькой грусти полн.

      Умер вечер. Ночь чернеет.

      Ропщет море. Мрак растет.

      Челн томленья тьмой охвачен.

      Буря воет в бездне вод.

      Уходит светлый Май. Мой небосклон темнеет.

      Пять быстрых лет пройдет, – мне минет тридцать лет.

      Замолкнут соловьи, и холодом повеет,

      И ясных вешних дней навек угаснет свет.

      И в свой черед придут дни, полные скитаний,

      Дни, полные тоски, сомнений и борьбы,

      Когда заноет грудь под тяжестью страданий,

      Когда познаю гнет властительной Судьбы.

      И что мне жизнь сулит? К какой отраде манит?

      Быть может, даст любовь и счастие? О, нет!

      Она во всем солжет, она во всем обманет,

      И поведет меня путем тернистых бед.

      И тем путем идя, быть может, падать стану,

      Утрачу всех друзей, моей душе родных,

      И, – что всего страшней, – быть может, перестану

      Я верить в честь свою и в правду слов своих.

      Пусть