Вдали от берегов Страны Обетованной,

      Храня на дне души надежды бледный свет,

      Я волны вопрошал, и океан туманный

      Угрюмо рокотал и говорил в ответ:

      «Забудь о светлых снах. Забудь. Надежды нет,

      Ты вверился мечте обманчивой и странной.

      Скитайся дни, года, десятки, сотни лет —

      Ты не найдешь нигде Страны Обетованной».

      И вдруг поняв душой всех дерзких снов обман,

      Охвачен пламенной, но безутешной думой,

      Я горько вопросил безбрежный океан,

      Зачем он страстных бурь питает ураган,

      Зачем волнуется, – но океан угрюмый,

      Свой ропот заглушив, окутался в туман.

      Слова любви всегда бессвязны,

      Они дрожат, они алмазны,

      Как в час предутренний – звезда;

      Они журчат, как ключ в пустыне,

      С начала мира и доныне,

      И будут первыми всегда;

      Всегда дробясь, повсюду цельны,

      Как свет, как воздух, беспредельны,

      Легки, как всплески в тростниках,

      Как взмахи птицы опьяненной,

      С другою птицею сплетенной

      В летучем беге, в облаках.

      Счастье души утомленной —

            Только в одном:

      Быть как цветок полусонный

      В блеске и шуме дневном,

      Внутренним светом светиться,

      Все позабыть и забыться,

      Тихо, но жадно упиться

            Тающим сном.

      Счастье ночной белладонны —

            Лаской убить.

      Взоры ее полусонны,

      Любо ей день позабыть,

      Светом луны расцвечаться,

      Сердцем с луною встречаться,

      Тихо под ветром качаться,

            В смерти любить.

      Друг мой, мы оба устали.

            Радость моя!

      Радости нет без печали.

      Между цветами – змея.

      Кто же с душой утомленной

      Вспыхнет мечтой полусонной,

      Кто расцветет белладонной —

            Ты или я?

      Есть в русской природе усталая нежность,

      Безмолвная боль затаенной печали,

      Безвыходность горя, безгласность, безбрежность,

      Холодная высь, уходящие дали.

      Приди на рассвете на склон косогора, —

      Над зябкой рекою дымится прохлада,

      Чернеет громада застывшего бора,

      И