Рек он, – и горько Пелиду то стало: могучее сердце

      В персях героя власатых меж двух волновалося мыслей:

      Или, немедля исторгнувши меч из влагалища острый,

      Встречных рассыпать ему и убить властелина Атрида;

      Или свирепство смирить, обуздав огорченную душу.

      В миг, как подобными думами разум и душу волнуя,

      Страшный свой меч из ножон извлекал он, – явилась Афина,

      С неба слетев; ниспослала ее златотронная Гера,

      Сердцем любя и храня обоих браноносцев; Афина,

      Став за хребтом, ухватила за русые кудри Пелида,

      Только ему лишь явленная, прочим незримая в сонме.

      Он ужаснулся и, вспять обратяся, познал несомненно

      Дочь громовержцеву: страшным огнем ее очи горели.

      К ней обращенный лицом, устремил он крылатые речи:

      «Что ты, о дщерь Эгиоха, сюда низошла от Олимпа?

      Или желала ты видеть царя Агамемнона буйство?

      Но реку я тебе, и реченное скоро свершится:

      Скоро сей смертный своею гордынею душу погубит!»

      Сыну Пелея рекла светлоокая дщерь Эгиоха:

      «Бурный твой гнев укротить я, когда ты бессмертным покорен,

      С неба сошла; ниспослала меня златотронная Гера;

      Вас обоих равномерно и любит она, и спасает.

      Кончи раздор, Пелейон, и, довольствуя гневное сердце,

      Злыми словами язви, но рукою меча не касайся.

      Я предрекаю, и оное скоро исполнено будет:

      Скоро трикраты тебе знаменитыми столько ж дарами

      Здесь за обиду заплатят: смирися и нам повинуйся».

      К ней обращайся вновь, говорил Ахиллес быстроногий:

      «Должно, о Зевсова дщерь, соблюдать повеления ваши.

      Как мой ни пламенен гнев, но покорность полезнее будет:

      Кто бессмертным покорен, тому и бессмертные внемлют».

      Рек, и на сребряном черене стиснул могучую руку

      И огромный свой меч в ножны опустил, покоряся

      Слову Паллады; Зевсова дочь вознеслася к Олимпу,

      В дом Эгиоха отца, небожителей к светлому сонму.

      Но Пелид быстроногий суровыми снова словами

      К сыну Атрея вещал и отнюдь не обуздывал гнева:

      «Грузный вином, со взорами песьими, с сердцем еленя!

      Ты никогда ни в сраженье открыто стать перед войском,

      Ни пойти на засаду с храбрейшими рати мужами

      Сердцем твоим не дерзнул: для тебя то кажется смертью.

      Лучше и легче стократ по широкому стану ахеян

      Грабить