ни одуванчиком Божьим ни чертовой куклой

      ни летней простудой ни детской железкой припухлой

      не искупить провинностей осуждения не сломить

      спину не распрямить

      походку не выровнять да на кривых-то дорожках

      по степи не проехать на старорежимных дрожках

      в усадьбу к соседу смотреть на борзых

      помолиться захочешь не повернется язык

      потому что милость страшна как все что не по заслугам

      сижу говорю беззвучно с умершим другом

      сжимаюсь как будто я проживаю его года

      беда говорю отвечает друг не беда

      просто мы насмотрелись монстров и огородных пугал

      кого-то загнали в гроб а кого-то в угол

      как в детстве лицом к стене а кого-то и на горох

      нет порока страшнее старости так говорил пророк

      говорил шептал и затих и не слышно боле

      голоса полного отчаяния или боли

      выкриков люди опомнитесь при корне лежит топор

      опаляет мир как смоковницу Божий взор

      Теперь театр – бассейн. Затоплен зрительный зал.

      Всюду кафель и плитка, и живопись на потолке

      шелушится и осыпается, но, простите, кто вам сказал,

      что кто-то жалеет живопись в этом прÓклятом городке?

      Вот в бывшем храме свалился пласт штукатурки, и

      из отверстия смотрит на покупателей мыслящий глаз.

      Да, тут мебельный магазин. Но у реки соловьи

      ночью поют самозабвенно, как будто в последний раз.

      Вот пары спускаются вниз к реке. Девы – глаза опустив.

      Каждый парень пьян и решителен. Каждая дева – нежна.

      В сердце пылает страсть. А в кармане – презерватив,

      потому что новая жизнь здесь никому не нужна.

      Потому что старая жизнь тут крепчает не по часам.

      Так из древнего Хаоса рождался уродливый мир.

      Потому что правитель слишком долго затылок чесал,

      протер шевелюру до плеши, а после череп – до дыр.

      А в театре плещется дама, и в храме призрак попа

      у чешской стенки читает покаянный канон.

      А к открытию винно-водочного крепчает-мужает толпа,

      и голос безумия слышен со всех сторон.

      громкой славой тихой сапой

      мягкой но когтистой лапой

      оглушай греби и хапай

      расширяй подлунный рай

      поиграй с рассветной тишью

      поиграй как кошка с мышью

      но со смертью не играй

      эта злобная старушка

      нам не мышь и не игрушка

      но ракета танк и пушка

      погремушки для нее

      человек всего лишь тушка

      и ему цена полушка

      медный грош житье твое

      и твоя грудная клетка

      кошелек а там монетка

      бьется часто или редко

      упирается в ребро

      неосмысленного предка

      и геологоразведка

      ищет