²⁸ В смесь разных языков, в один поток.

      Хулы, проклятья, бешенства визжанье,

      Ужасные движенья рук и ног, —

      ³¹ Все в гул сливалось в общем завыванье.

      Так ураган крутит степей пески.

      Ревет и губит все, без состраданья.

      ³⁴ В неведенье, исполненный тоски,

      Воскликнул я невольно: «О, учитель!

      Уже ль грехи теней так велики,

      ³⁷ Теней, попавших в страшную обитель?

      И кто они?» «Ничтожество – они

      В толпе людей, – сказал путеводитель. —

      ⁴⁰ При жизни на земле в иные дни

      Жалчайшими их тварями считали.

      Им на земле, – кругом себя взгляни, —

      ⁴³ Хулы иль похвалы не воздавали;

      Теперь – они вступили в сонм духов,

      Которые Творцу не изменяли,

      ⁴⁶ Но грех давил их тяжестью оков

      И не было в них веры в Провиденье.

      Великий Бог их свергнул с облаков,

      ⁴⁹ Чтоб Небеса не знали оскверненья,

      И даже Ад впустить их не хотел:

      В Аду гнушалось даже преступленье

      ⁵² Ничтожеством и мерзостью их дел».

      «Какие же назначены им муки?

      Какой у них, наставник мой, удел?

      ⁵⁵ Пронзительны их страшных воплей звуки…»

      И отвечал Вергилий: «Лишены

      Они надежды; скованы их руки.

      ⁵⁸ В их настоящем скорби так сильны,

      Что худшей доле, большему мученью

      Они всегда завидовать должны.

      ⁶¹ Мир их забыл – и нет конца забвенью:

      Их не щадят, но также не казнят,

      Приговоривши к вечному презренью.

      ⁶⁴ Но прочь от них и брось вперед свой взгляд,

      Иди теперь за мной неутомимо».

      Я сделал шаг, но отступил назад:

      ⁶⁷ Передо мной промчалось знамя мимо,

      Так быстро, словно вихорь уносил

      Его вперед, вперед неудержимо.

      ⁷⁰ За ним летели призраки могил

      Несчетной вереницей: страшно было,

      Что столько жизней в мире, столько сил

      ⁷³ Смерть в призраки немые обратила.

      Один из них мне словно был знаком:

      Известный образ память сохранила.

      ⁷⁶ Смотрю: да, это точно он, о ком

      Народ с презреньем часто отзывался,

      Кто, покривя душой и языком,

      ⁷⁹ Высоким отреченьем запятнался².

      Тут понял я, что этот сонм теней

      Собраньем душ отверженных являлся,

      ⁸² Презренных для врагов и для друзей.

      Их жизнь была не жизнь, а прозябанье,

      И здесь теперь, при наготе своей,

      ⁸⁵ Достались эти жалкие созданья

      На жертву насекомых – мух и ос —

      И терпят беспрерывные терзанья.

      ⁸⁸ По лицам их, мешаясь с током слез,

      Струилась кровь и к их ногам стекала,

      Где множество червей в крови вилось,

      ⁹¹ И эту кровь мгновенно пожирало.

      От них я отвернулся. Вдалеке

      Немало новых призраков