Все как раньше: в окна столовой

      Бьется мелкий метельный снег,

      И сама я не стала новой,

      А ко мне приходил человек.

      Я спросила: «Чего ты хочешь?»

      Он сказал: «Быть с тобой в аду».

      Я смеялась: «Ах, напророчишь

      Нам обоим, пожалуй беду».

      Но, поднявши руку сухую,

      Он слегка потрогал цветы:

      «Расскажи, как тебя целуют,

      Расскажи, как целуешь ты».

      И глаза, глядевшие тускло,

      Не сводил с моего кольца.

      Ни один не двинулся мускул

      Просветленно-злого лица.

      О, я знаю: его отрада –

      Напряженно и страстно знать,

      Что ему ничего не надо,

      Что мне не в чем ему отказать.

      Простишь ли мне эти ноябрьские дни?

      В каналах приневских дрожат огни.

      Трагической осени скудны убранства.

      Думали: нищие мы, нету у нас ничего,

      А как стали одно за другим терять,

      Так, что сделался каждый день

      Поминальным днем, –

      Начали песни слагать

      О великой щедрости Божьей

      Да о нашем бывшем богатстве.

      Твой белый дом и тихий дом оставлю.

      Да будет жизнь пустынна и светла.

      Тебя, тебя в моих стихах прославлю,

      Как женщина прославить не могла.

      И ты подругу помнишь дорогую

      В тобою созданном для глаз ее раю,

      А я товаром редкостным торгую –

      Твою любовь и нежность продаю.

      Был он ревнивым, тревожным и нежным,

      Как божье солнце, меня любил,

      А чтобы она не запела о прежнем,

      Он белую птицу мою убил.

      Промолвил, войдя на закате в светлицу:

      «Люби меня, смейся, пиши стихи!»

      И я закопала веселую птицу

      За круглым колодцем у старой ольхи.

      Ему обещала, что плакать не буду,

      Но каменным сделалось сердце мое,

      И кажется мне, что всегда и повсюду

      Услышу я сладостный голос ее.

      Тяжела ты, любовная память!

      Мне в дыму твоем петь и гореть,

      А другим – это только пламя,

      Чтоб остывшую душу греть.

      Чтобы греть пресыщенное тело,

      Им надобны слёзы мои…

      Для того ль я, Господи, пела,

      Для