Сегодня ты богат, а завтра нищ.

      Твой прах развеют ветры пепелищ,

      Смешают с глиной, и она однажды

      Пойдет на стены будущих жилищ.

      О кумир драгоценный, продолжим игру.

      Кровь пурпурной лозы я в кувшин соберу.

      Выпьем вместе, покуда мы глиной не стали,

      А из глины – кувшином на бойком пиру.

      Поскольку жизнь твоя висит на волоске,

      Остерегайся дни растрачивать в тоске.

      Иначе ты найдешь не переливы перлов,

      А серую пыльцу в разжатом кулаке.

      Даже если мой стан – кипарис, а щека

      Ярче розы, нежнее ее лепестка, —

      Не пойму, для чего, о Предвечный Художник,

      Ты включил нас в узор Своего цветника?

      Что мне миру сказать, если, умники, вы

      Не узрели рисунка Господней канвы?

      Потянули за кончик сверкающей нити —

      И узор в тот же миг распустился, увы!

      Гонимый роком по холмам кручин —

      Не различает истинных причин

      Тех бед, что небосвод ему пророчит

      Затем, чтоб он их завтра получил.

      Слабеют корни. Осыпается листва.

      Гранаты щек моих покрыла синева.

      Я – старый дом: прогнили крыша и опоры.

      Свет не погас еще, но теплится едва.

      Бог – кукловод, а куклы – ты и я.

      Что боль Ему твоя или моя?

      Даст поиграть над пестрою завесой

      И сложит нас в сундук небытия.

      Почто в преданиях сплелись и с незапамятных

      времен

      Волнуют смертных кипарис и нежной лилии

      бутон?

      Ведь лилия всегда молчит, десятком языков

      владея.

      А стоязыкий кипарис ввысь неподвижно

      устремлен.

      В стрекозьем пенье луга, где синь и тишина,

      Он возлежит с подругой, что нежности полна.

      И пьет рубин из чаши под куполом лазурным,

      Пока не опьянеет от сладкого вина.