Тайга, море, человек. Рассказы. Павел Ткаченко
Читать онлайн книгу.
найди, почитай, очень многое станет понятно. Это наша северная Прародина.
– Теперь-то уж обязательно найду, зацепил ты меня. Теперь, пока не докопаюсь, не успокоюсь. – Кирьян одобрительно посмотрел на деда Митяя. – Как встретил тебя, так не перестаю удивляться: то одно, то другое. Необычный ты.
– Дух здесь другой, потому и удивляешься.
– Это уж точно. Другой. Оленеводы вон приняли к себе, а когда чуть не убился, так вместо сочувствия – смех до упада.
Старик с досадой покачал головой.
– Они увидели, что тебе помощь не нужна, и показушничать не стали. Смех – это древнейшее средство помочь остаться целым. Или ты не старался потом изо всех сил, чтобы не стать посмешищем? А раз старался, значит учился. Ладно, пошли к лодке, – он повернулся и начал наискосок спускаться к реке.
– А ещё, – догнав старика, пожаловался Кирьян, – жена его, Дуся, сказала, что русских ей не жалко, – и пересказал свой диалог с ней.
Старик хрипло расхохотался, остановился и, вытирая выступившие слёзы, сказал:
– Ну, рассмешил. Ай да Дуся! Амазонка! Жаль, не знаком… Сразу видно, что женщина за свою землю переживает… А может, приходит время женщинам командовать, раз казаки ослабли? А? Как думаешь?
Кирьян пожал плечами, мол, на неожиданные вопросы ответ сразу дать невозможно, и двинулся вниз. Они больше не касались древних верований. Весь путь до жилища деда Митяя они обменивались короткими фразами, необходимыми при проводке лодки по реке. И только когда остановились возле избушек, Кирьян, старательно подбирая слова, признался:
– Я понял, почему мне нравится Улукиткан… В городе незнакомого человека с улицы вряд ли кто пустит на ночлег, даже если тот попросится. В лучшем случае – только за деньги… Я Виктору ничем не платил, да и разговора об этом не было. Он давал, я брал… Он творил добро и ничего не просил взамен. Ты вот тоже заботу проявляешь. И Улукиткан такой же… Давать – это Свет, а брать – тьма.
Дед Митяй с улыбкой посмотрел на Кирьяна.
– Редкие слова сказал… Значит, не зря посетил эти края.
– Это ещё не всё. Если всё время давать, значит, приучать жить дарами, воспитывать тех самых мутантов, о которых ты сказал в притче… Здесь, на таёжном севере, дары имеют ту меру, которая не переходит границу добра, то есть человек не привыкает к ним и остаётся самим собой. Психика здесь не меняется на дармоедческую. Здесь невозможно брать больше, чем дают, и можно взять только то, что позволяет Совесть. Здесь и сознательно, и подсознательно проявляются первородные, а не извращённые понятия о человеческих отношениях. А там, в городах, особенно при власти, и дать, и взять можно очень много. Там нет меры. Там питательная среда для мутантов… И надо, чтобы первородные понятия вернулись к людям… Правда, этот путь гораздо длиннее пути в эти края.
– В самую точку попал! – воскликнул старик. – «Бери, да знай меру», говорили наши деды. Вот тебе и ключ к разгадке. «Меру» – это священная гора нашей