Приятно знать, что у тебя есть дом,

      Когда идешь со всем рабочим людом

      И видишь, что невесть за коим лядом

      Идет прохожий за тобою следом,

      И стелется отечественный дым.

      А вот идет по улице соседка,

      Из сумки у нее торчит селедка.

      Я ей сейчас (соседке, не селедке)

      Четыре двадцать пять за свет отдам.

      Когда денек и солнечен, и весел,

      То и сквозняк в метро, сей мертвый ветер,

      Что каждому назойливо знаком,

      Покажется апрельским сквозняком,

      И более того – весенним ветром,

      И с явственным березовым приветом.

      При этом, если выйти на Обводный —

      На миг покажешься себе свободной.

      Там на откосах желтые цветы

      Растут в дерьме. И им подобен ты

      Судьбой дурацкой русского пиита,

      Где мать и мачеха в одном объятьи слиты.

      Поэт! Не отвергай своей страны,

      Хотя ее достоинства страшны.

      Ее даров тяжелых не принять —

      И головы кудрявой не поднять.

      Но впереди Никола и Коломна,

      Где жизнь еще свободна и укромна,

      Где детские свободны голоса,

      И рвутся золотом тугие небеса!

      Печальна тень кариатиды,

      Балкон несущей за плечами.

      Державны липы, но плачевны

      Вокруг дрожащие куртины.

      Плывут дома различной масти.

      Гиперборейская столица

      Две и три четверти столетья

      Плывет, плывет…

      А все ни с места!

      1. Утро

      Еще спала. А дождь уже стучал

      По всем листам в саду и в изголовье,

      По тем словам, что за ночь искололи,

      И влажный воздух свежесть источал.

      Еще спала. А дождь уже во сне

      Напоминал велеречивой кодой,

      Что нынче день, дарованный Природой

      Одной лишь мне и только по весне.

      Еще спала. А дождь уже просил:

      «Проснись! Сегодня День Благодаренья!

      Прислушайся: Господние творенья