Ночь. Качает ветер звезды

      На стекле оконной рамы,

      А еще – мой лик серьезный,

      Отрешенный и упрямый.

      Я в ночной рубашке длинной

      С прапрабабушкою схожа,

      Занимавшей половину

      Прапрадедушкина ложа,

      С той, ночами убегавшей

      Тосковать о воле бывшей,

      С той, единожды солгавшей,

      И кого-нибудь любившей.

      Больше грешницы покойной

      Я ценю свою свободу.

      Села я на подоконник,

      Поглядела ликом в воду,

      И, как утренняя кошка,

      Потянувшись своим телом,

      Оттолкнув ногой окошко,

      Сорвалась. И полетела.

      По святой реке небесной

      Я плыву дорогой тайной,

      Как плывут в реке невесты,

      Утонув перед венчаньем.

      На днях я как-то колдовала борщ,

      Морковь катилась из-под рук кружками,

      И под ножом кочна тугая мощь

      Скрипела, как пороша под ногами.

      Вот овощи порезаны. И тут

      Воочию увидела я чудо:

      На кухонном столе моем цветут

      Агаты, бирюза и изумруды:

      Жемчужинки капустного листа,

      Опаловые луковые стружки,

      И рядом лег, как видно, неспроста

      С рубином свеклы изумруд петрушки.

      Смешенье красок, бликов над столом,

      И цвет так по-бунтарски был неистов,

      Что стал мне стол казаться полотном

      Подвыпившего импрессиониста.

      Этакая ночь – все танцует дерево.

      Этакая дичь – все гляжу и гляжу.

      Я ни тебе, ни себе не поверила —

      Я как в гробу без тебя лежу.

      Этакая жаль – ни коней, ни сосен,

      Этакая жизнь – железный чертог.

      Надобно жить – а вокруг сплошная осень,

      Надобно жить – а вокруг сплошной четверг.

      А на потолке – заревое зарево,

      А на потолке все танцует дерево,

      А я потому и лежу, заревана —

      «Я без тебя, ты без меня», —

      На потолке листья звенят.

      Надо было расстаться, уехать,

      А я не умела

      Возвращалась в уже

      Покидаемый дом

      Расставляла их на подоконниках,

      В окна глядела и пела

      И опять уходила, и вновь возвращалась потом.

      За бездумность безумную бабью

      Прости меня, Боже,

      За любовника юного и за подарки

      Прости.

      Что-то было такое и прежде, но прежде

      Была я моложе,

      И тогда мне самой на прощанье

      Носили цветы.

      _{* * *}

      Не радуйся! Еще ты не молилась.

      И нет прощения еще, но Божья милость,

      И не весна еще, и не тепло – а так…

      На изголовье – солнечный пятак,

      Да на оконце – тающий ледок,

      Да материнский вязаный платок

      И