Пора к дельфинам – рыбу есть сырую,

      Купаться в новых звуках, ультразвуках.

      Возможно, от того я и тоскую,

      Что у Земли болтаюсь на поруках.

      Одежду, обувь – всё долой и оземь:

      Пора домой – на волны и в глубины,

      К уже прожившим и почившим в Бозе,

      Слепившимся в коралловые спины.

      Похоже, прошлое – неисчислимо,

      Похоже, прошлое не будет прошлым,

      Пока природы длится пантомима,

      Пока я – часть,

                пока в огонь не брошен.

      Виниловых пластинок геометрия,

      То вертикально, то горизонтально,

      Обложками приветливо заветрена,

      Высвечивает надписи медально.

      Миндальный вечер, вязко виражирован

      В сединах света ржавчинкой заката —

      В который раз не нами тиражирован

      И под ноги мерцанием раскатан.

      Босая торопливость юной женщины,

      По клавишам раскрашенного пола,

      Всем нотам ненаписанным завещана,

      Всему, чем тон ежевечерний полон.

      Но будут зимы заоконно сиплыми,

      Углы запляшут прянично-картинно,

      Вздыхая финиками, эвкалиптами,

      Закат, рождая в тесноте камина.

      До лета лето приютим

                          на подоконниках,

      Живыми изумрудинками лета

      И пребывать мы будем

                          в их поклонниках,

      Пока нам лето не подарит цвета

      Винилово-медального признания,

      Мелькнувших в зеркале

                          миндальных ножек,

      Геометрично вечного предания

      Живых, заветренных судьбой обложек.

      Порой тоска на этом нижнем Свете

      Зовёт намылиться на верхний – Тот.

      Но это мне пока не светит,

      Никто оттуда не зовёт,

      Во сне являясь профилем упрёка,

      Знакомого неясного лица

      И с выражением пророка,

      Но без тернового венца.

      Что ж, покопчу на этом нижнем Свете,

      Пока коптится,

                          пока верхний Тот

      Решает.

                Мне решать – не светит,

      Как и предвидеть переход.

      Да будет, радость звуков от пророка

      Неутолима!

                      Да пребуду в них!

      Пока во мне, без страха и упрёка,

      Не зазвенит соната для глухих.

      Рояль блестел и зубоскалил —

      Топорщил клавиш твёрдый мел,

      Качался видимостью скальной,

      Слегка постанывал и пел.

      Партер