– Прости, коль напугал.

      Русалочка со страха за шею обняла,

      Но, в шлюпке оказавшись, разжать рук не смогла:

      – Хотя ты изменился почти невероятно,

      Всё так же обнимать тебя, Ролан, приятно… —

      Ресницы опустила, неловко ей сейчас.

      Молчит мужчина, замер, с неё не сводит глаз.

      Морской волны туника и серебристый хвост,

      В копне волос узоры из заплетённых кос,

      Смущённая улыбка и капли на ресницах —

      Смотреть бы целый век и счастьем не упиться!

      Уста мечтают деву скорей поцеловать,

      Но стыдно… Он нетрезв. Боится и обнять.

      С волос её, туники морской воды поток

      Стекает на дно шлюпки у самых его ног.

      Тончайшая одежда так к телу прилегает,

      Что бедный капитан забылся, не моргает.

      От рук русалки нежных, лежащих на плечах,

      То жаром накрывает, то дрожь и дикий страх.

      Промок его рубашки короткий воротник:

      От пота ли, воды – и сам он не постиг.

      Идёт от Благодати приятное тепло.

      Как жаль, что не ему достанется оно —

      Подводному русалу с чешуйчатым хвостом,

      Каким ему не стать ни ныне, ни потом.

      И горько от досады… Страх, ревность и любовь

      Влюблённого Финвала сейчас волнуют кровь.

      Любимая близка, но так недостижима —

      Корабль желанный порт проплыть обязан мимо.

      Жестокая ошибка! Напутала судьба:

      Полгода ему снится она. Она одна!

      Так много мыслей, чувств в один момент накрыло.

      – Скажи, что приключилось? – вновь девушка спросила

      И робко заглянула влюблённому в глаза:

      – Знакомы мне усы, а где же борода?

      Ролан не смог ответить, но беспокоен взгляд.

      Что сбрито в тот же день не возвратишь назад.

      Задумчив, молчалив сегодня китобой.

      – Позволишь, я сниму платочек старый твой?

      – Да, – выдохнул мужчина. – Мне нечего скрывать.

      И узел развязала тотчас же Благодать.

      Финвал тревожно замер, боится сделать вдох.

      Сползает с головы истёршийся платок.

      Глазам не верит дева, ладонью провела:

      Мягка как бархат кожа, гладка, нежна, бела…

      Одни воспоминанья остались от волос,

      Да сеть царапин мелких, что лезвием нанёс.

      – Где кудри твои, милый? Что сделал ты с собой?

      – Мне нужно это было, – промолвил китобой. —

      Я вместе с волосами сбрил груз прошедших лет.

      …Тебе я неприятен?

      – Ну что ты, свет мой, нет! —

      И, голову мужчины склоняя, Благодать

      Целует его в темя: – Так слаще целовать!

      Ты для меня прекрасен, с кудрями и без них,

      Моряк мой ненаглядный… Поэтому ты тих?

      Ты внешности стеснялся? Не надо, не грусти, —

      Обняв, целует в щёку.

      Сказал