Мне по нраву изгиб ваших тонких бровей,

      Завитки непослушные тёмных кудрей,

      Ваши тихие речи, что сердце влекут,

      Ваши очи прозрачные, как изумруд.

      Ваши губы, что слаще, чем райский кавсар[2],

      Чья улыбка живущим – как сладостный дар.

      Я люблю вашу стройность, движений красу, –

      Без корсета любая тонка в поясу.

      А особенно груди – они так нежны,

      Как два солнца весенних, две светлых луны.

      Вас за белые шеи люблю обнимать,

      В ваших юных объятьях люблю замирать.

      О, как трогательны этот «джим», этот «мим»

      В вашем лепете сладком: «дустым» и «джаным»![3]

      В вас любезны не меньше мне, чем красота,

      Целомудренность гордая и чистота.

      И настолько мне мил ваш калфак парчевой,

      С плоской частью передней, с головкой кривой.

      Так что, если ишан иль блаженный хазрет

      Прямо в рай мне когда-либо выдаст билет,

      Но коль гурия, выйдя навстречу, как вы,

      Не украсит калфаком своей головы

      И не скажет мне: «Здравствуй, джаным!» – не войду

      В этот рай, пусть я в адскую бездну паду!

      Лишь невежество ваше не нравится мне,

      Что вас держит в затворе, во тьме, в тишине.

      Жёны мулл мне не нравятся тоже ничуть,

      Вас так ловко умеющие обмануть.

      Любят вас, если нянчите вы их детей,

      Ну а мойте полы – и полюбят сильней.

      У невежества все вы берёте урок.

      Жизнь во тьме – вот учения вашего прок!

      Ваша школа – с телятами рядом, в углу.

      Вы сидите, «иджек»[4] бормоча, на полу.

      От природы вы – золото, нет вам цены,

      Но погрязнуть в невежестве обречены.

      В слепоте вы проводите жизнь, и – увы –

      Ваши дочери так же несчастны, как вы.

      Вы как будто продажный товар на земле,

      Вы бредёте, как стадо, покорны мулле.

      Но ведь вы же не овцы! Поверьте, я прав,

      Что достойны вы всех человеческих прав!

      Не пора ль отрешиться от этих оков?!

      Не пора ли уйти из-под этих тисков?!

      И не верьте Сайдашу[5], он злобою пьян,

      Он – невежда, над всеми невеждами хан.

      Не горюй, не злись, редактор: что их злобный вой тебе?

      Мёд неси тому, кто хочет яд подсыпать свой тебе.

      А по мне – не нужно вовсе обретать любовь невежд,

      Ведь никак нельзя смириться с темнотой людской тебе!

      Пусть безбожным вольнодумцем называют. Не горюй!

      Лишь бы только гнев господний не грозил бедой тебе.

      Правдолюб гоним повсюду. Я уверен: день придёт –

      И любовь свою в награду