Обедающие не успели окончить обед —

      в место это

      грохнулся,

      и над Аллеей Побед —

      знамя

      «Власть Советов».

      Напрасно пухлые руки взмо́лены, —

      не остановить в его неслышном карьере.

      Раздавил

      и дальше ринулся Смольный,

      республик и царств беря барьеры.

      И уже

      из лоска

      тротуарного глянца

      Брюсселя,

      натягивая нерв,

      росла легенда

      про Летучего голландца —

      голландца революционеров.

      А он —

      по полям Бельгии,

      по рыжим от крови полям,

      туда,

      где гудит союзное ржанье,

      метнулся.

      Красный встал над Парижем.

      Смолкли парижане.

      Стоишь и сладостным маршем манишь.

      И вот,

      восстанию в лапы о́тдана,

      рухнула республика,

      а он – за Ла-Манш.

      На площадь выводит подвалы Лондона.

      А после

      пароходы

      низко-низко

      над океаном Атлантическим видели —

      пронесся.

      К шахтерам калифорнийским.

      Говорят —

      огонь из зева выделил.

      Сих фактов оценки различна мерка.

      Не верили многие.

      Ловчились в спорах.

      А в пятницу

      утром

      вспыхнула Америка,

      землей казавшаяся, оказалась порох.

      И если

      скулит

      обывательская моль нам:

      – не увлекайтесь Россией, восторженные дети, —

      я

      указываю

      на эту историю со Смольным.

      А этому

      я,

      Маяковский,

      свидетель.

      С товарищеским приветом, Маяковский

      Мы идем