Будьте прокляты!

      Пусть

      ваши улицы

      бунтом будут запру́жены.

      Выбрав

      место, где более больно,

      пусть

      по Америке —

      по Северной,

      по Южной —

      гонят

      брюх ваших

      мячище футбольный!

      «Берлин.

      Оживает эмиграция.

      Банды радуются:

      с голодными драться им.

      По Берлину,

      закручивая усики,

      ходят,

      хвастаются:

      – Патриот!

      Русский!»

      Будьте прокляты!

      Вечное «вон!» им!

      Всех отвращая иудьим видом,

      французского золота преследуемые звоном,

      скитайтесь чужбинами Вечным Жи́дом!

      Леса российские,

      соберитесь все!

      Выберите по самой большой осине,

      чтоб образ ихний

      вечно висел,

      под самым небом качался, синий.

      «Москва.

      Жалоба сборщицы:

      в «Ампирах» морщатся

      или дадут

      тридцатирублевку,

      вышедшую из употребления в 1918 году».

      Будьте прокляты!

      Пусть будет так,

      чтоб каждый проглоченный

      глоток

      желудок жёг!

      Чтоб ножницами оборачивался бифштекс

                    сочный,

      вспарывая стенки кишок!

      Вымрет.

      Вымрет 20 миллионов человек!

      Именем всех упокоенных тут —

      проклятие отныне,

      проклятие вовек

      от Волги отвернувшим морд толстоту.

      Это слово не к жирному пузу,

      это слово не к царскому трону, —

      в сердце таком

      слова ничего не тронут:

      трогают их революций штыком.

      Вам,

      несметной армии частицам малым,

      порох мира,

      силой чьей,

      силой,

      брошенной по всем подвалам,

      будет взорван

      мир несметных богачей!

      Вам! Вам! Вам!

      Эти слова вот!

      Цифрами верстовыми,

      вмещающимися едва,

      запишите Волгу буржуазии в счет!

      Будет день!

      Пожар всехсветный,

      чистящий и чадный.

      Выворачивая богачей палаты,

      будьте так же,

      так же беспощадны

      в этот час расплаты!