На съезде печати

      у товарища Калинина

      великолепнейшая мысль в речь вклинена:

      «Газетчики,

      думайте о форме!»

      До сих пор мы

      не подумали об усовершенствовании статейной

                                                          формы.

      Товарищи газетчики,

      СССР оглазейте, —

      как понимается описываемое в газете.

      Акуловкой получена газет связка.

      Читают.

      В буквы глаза втыкают.

      Прочли:

      – «Пуанкаре терпит фиаско». —

      Задумались.

      Что это за «фиаска» за такая?

      Из-за этой «фиаски»

      грамотей Ванюха

      чуть не разодрался:

      – Слушай, Петь,

      с «фиаской» востро́ держи ухо:

      даже Пуанкаре приходится его терпеть.

      Пуанкаре не потерпит какой-нибудь клячи.

      Даже Стиннеса —

      и то! —

      прогнал из Рура.

      А этого терпит.

      Значит, богаче.

      Американец, должно́.

      Понимаешь, дура?! —

      С тех пор,

      когда самогонщик,

      местный туз,

      проезжал по Акуловке, гремя коляской,

      в уважение к богатству,

      скидава́я картуз,

      его называли —

      Господином Фиаской.

      Последние известия получили красноармейцы.

      Сели.

      Читают, газетиной вея.

      – О французском наступлении в Руре имеется?

      – Да, вот написано:

      «Дошли до своего апогея».

      – Товарищ Иванов!

      Ты ближе.

      Эй!

      На карту глянь!

      Что за место такое:

      А-п-о-г-е-й? —

      Иванов ищет.

      Дело дрянь.

      У парня

      аж скулу от напряжения свело.

      Каждый город просмотрел,

      каждое село.

      «Эссен есть —

      Апогея нету!

      Деревушка махонькая, должно быть, это.

      Верчусь —

      аж дыру провертел в сапоге я —

      не могу найти никакого Апогея!»

      Казарма

      малость

      посовещалась.

      Наконец —

      товарищ