Подвижники земли русской – 2. Приенисейская Сибирь. Вероника Гиндер
Читать онлайн книгу.
Иннокентия (Фигуровского), как и остальные старожильческие сельские поселения Кежемского района, больше не существует. В 2014 году оно было ликвидировано в связи с затоплением территории для Богучанского водохранилища [Закон Красноярского края…; Фельде].
По воспоминаниям сибиряков места здесь были красивейшие, вся жизнь населения была связана с Ангарой. Во времена служения Аполлона Фигуровского основное население Кежемской волости составляли землепашцы – выходцы из северных и центрально-европейских территорий, с небольшой примесью местного эвенкийского элемента [Русские, с. 74]. Из-за повышенной солнечной активности, схожей по характеристикам с той, что наблюдается в Хакасско-Минусинской котловине, в этой местности всегда можно было прокормиться своим огородом [Метляев]. Поэтому поселения, основанные здесь первыми поселенцами в XVII веке, благополучно существовали по триста лет и более.
Село Паново в 2006 году. Фото предоставлено иркутским путешественником А. Абаевым.
Сохранению самобытной культуры ангарских старожилов длительное время способствовала отдаленность от таких крупных городов, как Красноярск и Иркутск, а также от золотых приисков. Как пишет местный археолог Ю. Гревцов, поселения на средней Ангаре характеризовались в XIX веке положительно, в отличие от поселений ниже по течению реки:
«Отдельно выделялись – Нижняя Ангара, развращенная золотыми приисками, в которой население отказалось от земледелия в пользу рудников, Богучанская волость косит под городских. Во всех описаниях Кежемская волость выделялась как ИСТИННО РУССКАЯ сибирская. В речи не услышишь бранного слова, через слово „христов“ и „намоленный“, с инородцами живут душа в душу» [Гревцов].
Стать своим, влиться в ряды местных было непросто: для этого надо было прожить не менее 25 лет, то есть принять местный образ жизни, заслужить доверие, похоронить в этой земле своих родственников [Новоселова].
Красноярский краевед Б. Е. Андюсев, который сам детство и юность провел в селениях ангарских старожилов, так характеризует образ жизни, ценности и поведение их жителей:
«Многие традиции, исчезнувшие к XIX в. в Европейской России, здесь не только «законсервировались», но возродились. […] Обусловлено это было свободным трудом сибиряка на своей земле, где центром мира была личность собственника, живущего по нормам обычного права «общества». Многие ценностные компоненты сибирской народной культуры, имевшие в России отрицательную оценку, здесь стали положительными. Так произошло с социальным идеалом неприятия богатства крестьянами Европейской России. […] Высшей оценкой человека была – «зарывной, усердный робить». Это означало одновременно – высоконравственный, порядочный, честный человек. Оценка трудолюбия подкреплялось оценкой состояния подворья, дома, пашни, запасливости и бережливости. Мотовство и расточительность осуждалось. Детям постоянно внушали: «Пить до дна, – не видать