Вот моя песня – тебе, Коломбина.

      Это – угрюмых созвездий печать:

      Только в наряде шута-Арлекина

      Песни такие умею слагать.

      Двое – мы тащимся вдоль по базару,

      Оба – в звенящем наряде шутов.

      Эй, полюбуйтесь на глупую пару,

      Слушайте звон удалых бубенцов!

      Мимо идут, говоря: «Ты, прохожий,

      Точно такой же, как я, как другой;

      Следом идет на тебя не похожий

      Сгорбленный нищий с сумой и клюкой».

      Кто, проходя, удостоит нас взора?

      Кто угадает, что мы с ним – вдвоем?

      Дряхлый старик повторяет мне: «Скоро».

      Я повторяю: «Пойдем же, пойдем».

      Если прохожий глядит равнодушно,

      Он улыбается; я трепещу;

      Злобно кричу я: «Мне скучно! Мне душно!»

      Он повторяет: «Иди. Не пущу».

      Там, где на улицу, в звонкую давку,

      Взглянет и спрячется розовый лик, –

      Там мы войдем в многолюдную лавку, –

      Я – Арлекин, и за мною – старик.

      О, если только заметят, заметят,

      Взглянут в глаза мне за пестрый наряд! –

      Может быть, рядом со мной они встретят

      Мой же – лукавый, смеющийся взгляд!

      Там – голубое окно Коломбины,

      Розовый вечер, уснувший карниз…

      В смертном весельи – мы два Арлекина –

      Юный и старый – сплелись, обнялись!..

      О, разделите! Вы видите сами:

      Те же глаза, хоть различен наряд!..

      Старый – он тупо глумится над вами,

      Юный – он нежно вам преданный брат!

      Та, что в окне, – розовей навечерий,

      Та, что вверху, – ослепительней дня!

      Там Коломбина! О, люди! О, звери!

      Будьте, как дети. Поймите меня.

      В соседнем доме окна жолты.

      По вечерам – по вечерам

      Скрипят задумчивые болты,

      Подходят люди к воротам.

      И глухо заперты ворота,

      А на стене – а на стене

      Недвижный кто-то, черный кто-то

      Людей считает в тишине.

      Я слышу всё с моей вершины:

      Он медным голосом зовет

      Согнуть измученные спины

      Внизу собравшийся народ.

      Они войдут и разбредутся,

      Навалят нá спины кули.

      И в жолтых окнах засмеются,

      Что этих нищих провели.

      Мы шли на Лидо в час рассвета

      Под сетью тонкого дождя.

      Ты отошла, не дав ответа,

      А я уснул, к волнам сойдя.

      Я