Прозой. О поэзии и о поэтах. Наталья Горбаневская
Читать онлайн книгу.
– это о Бродском?» Она сказала: «Вы с ума сошли! Какое клеймо неудачи?!» Она была возмущена. А все считают, что «Золотое клеймо неудачи» – это о Бродском, ибо он рыжий и в ссылке, Я не помню ее слов [в точности], но [смысл] – никакой неудачи, наоборот.
(…)
– Какие изменения, порывы, взлеты, повороты вы видите в эволюции Бродского?
– Для ответа на этот вопрос мне нужно бы посмотреть его книги. Я думаю, самый первый период, до 60-го года, – это еще совсем ученичество. Потом 60–62-й, когда он, так сказать, дозревает и проклевывается. А дальше растет, растет, растет. И, естественно, не идет по прямой. Я думаю, идет очень много витков, очень много черпаний из того, что сколько-то лет назад появилось, из чего можно получить нечто, что тогда получено не было.
– Некоторые утверждают, что Бродский их больше не удивляет, что он становится предсказуем, ибо знаешь, что он будет говорить о том же самом.
– Ну как это? Что значит о том же самом? Если взять пример, близкий Иосифу: какой-нибудь китайский средневековый график мог каждый день писать одну и ту же ветку.
– Не кажется ли вам, что такой веткой для Бродского является категория времени?
– Безусловно. Только он пишет о катеогрии времени в категориях пространства. Хотя бы это стихотворение «Дорога в тысячу ли начинается с одного / шага…» Эта разделенность океаном и т.д. Если говорить не в плане поэтики, а в метафизическом плане, то категория время-пространство, именно как единое, – это, может быть, единственное, что нас сближает. Я написала стишок, совсем не думая об Иосифе: «Двойняшки расстояние и время / меня признали названой сестрой…» «Время» – не тире, а черточка – «пространство». Я думаю, это-то и важно. Само по себе время и само по себе пространство ничего не может. Хотя в поэтике мы подходим к этому совершенно по-разному.
– Испытывали ли вы когда-нибудь соблазн подражать Бродскому? Или вы понимали, что подражать ему нельзя? Или не было надобности?
– Наверное, последнее. Не было никакой надобности. Господи, так замечательно, что такой поэт существует. Он уже существует. Я его могу в голове петь. Но когда я пишу стихи, у меня в голове совсем другое поется. И в то же время я слышу Бродского, возможно, лучше других. Так, недавно я писала статью о событиях в Китае, которую я назвала «Дорога в тысячу ли начинается…». И заметила у Бродского чисто фонетическое совпадение: «Тысяча означает, что ты сейчас вдали» [тысеича – тысеичас. – Уточнение нынешнее. НГ]. Это же даже не каждый слышит.
– Не потому ли, что у вас самой стих насыщен аллитерациями?
– Да, конечно. Я его слышу лучше, чем кто-либо другой. И, может быть, я его лучше слышу, чем понимаю умственно. И поэтому от меня философских интерпретаций не надо ожидать.
– Говоря об эволюции Бродского, как вы считаете, какие русские поэты помогли Бродскому осознать себя и сделаться Бродским?
– Я думаю, что он сам на этот вопрос лучше отвечает, хотя, может быть, не всегда точно. Вдруг начинает что-то выдумывать.