Незадолго до праздника летнего солнцестояния Димитри нашел время применить свои расширенные полномочия. Зимой, когда он приехал в край легатом, достопочтенный заявил, что ЛАЭС – дело Академии, она справляется с ним хорошо, купола стоят, и вот нечего светской власти им мешать делать их работу. Князь тогда считал, что его пребывание в крае ограничится несколькими месяцами. Он охотно согласился с досточтимыми и не только не стал настаивать на допуске светских магов к станции, но и отказал магам Академии в помощи, за которой они пришли уже весной. Впрочем, задачу они решили, как и обычно. Что бы ни творилось на самой станции, в Сосновом Бору радиации не было, и, если бы не оборотни, вопрос о возможном возвращении жителей встал уже к концу года. Но это было до возвращения князя в Озерный край с печатью наместника. Сейчас волей императора Димитри не только полностью отвечал за край, но и мог диктовать свои условия. Вот он и заявил достопочтенному, что светским магам тоже стоит тщательно исследовать ЛАЭС, купол вокруг нее и «невзорвавшийся реактор» – так назвали увиденное на станции местные еще зимой.

      Какие-то крючкотворы, надзиравшие за правильностью использования сил, оживлявших реактор, побывали на станции почти сразу после аварии. Они пробыли там всего несколько часов, засняли все на камеры, поудивлялись и спешно покинули край, потребовав перед отлетом предоставить им все отчеты спасателей и служб, занимавшихся ликвидацией последствий аварии. И как раз к июню Димитри получил их доклад, из которого следовало, что в аварии виноват персонал станции, недостаточно тщательно соблюдавший технику безопасности. Причем этот замечательный вывод они сделали из того что запрошенные ими данные им никто не спешил предоставлять, поскольку оставшимся в живых сотрудникам станции было не до европейских