Надвинувшаяся тьма. Филип Рив
Читать онлайн книгу.
пересекли площадь под названием Вальтер-Мёрс-Плац[10] и подошли к высокому, узкому зданию кафе «У Муна». Амбразура с открытым щитком на соседней улице впускала яркий солнечный свет, но он уже не мог оживить сухую бурую траву и деревья в скверике посредине площади, зачахшие за долгие годы в тени. Между голыми ветками Рен разглядела фонтаны без воды и ржавеющую без дела сцену для оркестра. Она еще ни разу не видела такого печального города.
Но как только Рен вслед за Орлой перешагнула порог «У Муна», словно попала в совсем другой город. Обшарпанная разнокалиберная мебель смотрелась произведением искусства, а на стенах висели картины, гравюры и фотографии веселящихся людей. Обстановка в кафе напоминала Брайтон, причем сходство было неслучайным. В Мурнау выросло целое поколение молодых людей, не знавших в жизни ничего, кроме войны и долга. Они слыхали, что в других городах жители наслаждаются свободой, и хотели сами тоже ее испытать. За этим они приходили к «Муну» – художники, поэты, писатели и те из Абвертруппе, кто мечтал стать художником, поэтом или писателем. Они изо всех сил старались быть романтичными и богемными.
Конечно, получалось не очень. Слишком деревянными выглядели их позы, когда они небрежно раскидывались в потертых кожаных креслах. Слишком хорошо отглажена была мешковатая одежда, а художественно нестриженые волосы – всегда аккуратно причесаны. И они откровенно побаивались тех немногих настоящих художников, что здесь появлялись, – таких, как живописец Шкода Гайст. Поэтому Нимрода Пеннирояла они встретили с восторгом. Этот человек разбогател на крайне романтических приключениях и книжках, которые написал об этом, да еще какое-то время был мэром Брайтона – самого высокохудожественного города на свете. Но в отличие от Гайста он не насмехался над ними, не высмеивал их картины и стихи – напротив, охотно хвалил их произведения, позволяя платить за еду и выпивку.
Том и Рен застали его посреди чудовищных размеров завтрака. В буквальном смысле «посреди» – профессор сидел на диване, и его со всех сторон окружали столики, нагруженные булочками, ветчиной, фруктами, круассанами, вафлями из водорослей, гренками, кеджери[11], омлетами, джемом и сыром. Над серебряным кофейником клубился пар, озаренный лучами солнца из заклеенных крест-накрест окон, а на других диванах и даже, наплевав на условности, прямо на полу расположилась художественная молодежь Мурнау и слушала, как профессор рассказывает о книге, над которой сейчас работает.
– …Я как раз дошел до своего столкновения со Сталкером Фанг, – сообщил он, жуя моховой хлеб. – Довольно тяжелая сцена, признаюсь. Я ведь не скрываю, что испугался тогда. Я трепетал от страха, буквально трепетал! Понимаете, я не собирался с ней сражаться. У меня и в мыслях нет строить из себя героя. Нет, я наткнулся на нее случайно, когда метался по саду, ища спасения от Зеленой Грозы…
Слушатели вовсю кивали. Некоторые из них служили в бортовых фортах Мурнау и встречались со Сталкерами лицом к лицу, и практически все помнили жестокие