Мы долго думали, что сети

      Сплетает Дьявол с простотой,

      Чтоб нас поймать, как ловят дети

      В силки беспечных птиц, весной.

      Но нет. Опутывать сетями –

      Ему не нужно никого.

      Он тянет сети – между нами,

      В весельи сердца своего.

      Сквозь эту мглу, сквозь эту сетку,

      Друг друга видим мы едва.

      Чуть слышен голос через клетку,

      Обезображены слова.

      Шалун во образе змеином

      Пути друг к другу нам пресек.

      И в одиночестве зверином

      Живет отныне человек.

      Часы остановились. Движенья больше нет.

      Стоит, не разгораясь, за окнами рассвет.

      На скатерти холодной неубранный прибор,

      Как саван белый, складки свисают на ковер.

      И в лампе не мерцает блестящая дуга…

      Я слушаю молчанье, как слушают врага.

      Ничто не изменилось, ничто не отошло;

      Но вдруг отяжелело, само в себе вросло.

      Ничто не изменилось, с тех пор как умер

      звук.

      Но точно где-то властно сомкнули тайный

      круг.

      И все, чем мы за краткость, за легкость

      дорожим, –

      Вдруг сделалось бессмертным, и вечным –

      и чужим.

      Застыло, каменея, как тело мертвеца…

      Стремленье – но без воли. Конец – но без

      конца.

      И вечности безглазой беззвучен строй и лад.

      Остановилось время. Часы, часы стоят!

      Страшное, грубое, липкое, грязное,

      Жестко тупое, всегда безобразное,

      Медленно рвущее, мелко нечестное,

      Скользкое, стыдное, низкое, тесное,

      Явно довольное, тайно блудливое,

      Плоско смешное и тошно трусливое,

      Вязко, болотно и тинно застойное,

      Рабское, хамское, гнойное, черное.

      Изредка серое, в сером упорное,

      Вечно лежачее, дьявольски косное,

      Глупое, сохлое, сонное, злостное,

      Трупно-холодное, жалко-ничтожное,

      Непереносное, ложное, ложное!

      Но жалоб не надо; что радости в плаче?

      Мы знаем, мы знаем: все будет иначе.

      Моей души, в ее тревожности,

      Не бойся, не жалей.

      Две молнии, – две невозможности,

      Соприкоснулись в ней.

      Ищу опасное и властное,

      Слиянье всех дорог.

      А все живое и прекрасное

      Приходит в краткий срок.

      И если правда здешней нежности

      Не жалость, а любовь, –

      Всесокрушающей мятежности

      Моей не прекословь.

      Тебя пугают миги