Война. Блокадный Ленинград.

      Давно профессора тревожит

      Жены Елены грустный взгляд —

      Она больна и встать не может.

      Построить лучший в мире мост

      И возвести его «до звёзд»,

      Профессор всё сложил к плите,

      Сказав: «За хлебушком пойду,

      А после затоплю плиту».

      Ушёл, тайком часы забрал.

      Их в дар когда-то принимал

      От тех, кому кумиром стал.

      Футляр почистил, подновил,

      Цепочку взять не позабыл.

      Ему к заслуженной медали

      Ещё часы презентовали

      От разных лет ученики,

      Его друзья-мостовики.

      Доценты ВУЗов, аспиранты

      И все любимцы, и таланты.

      «Тик-так» с теплом «влетело» в дом,

      Услышав «бом!» и снова «бом!»

      Дед величал часы – «куранты»

      И добавлял при том: «Живём!»

      Ему завидовали франты —

      Не описать презент пером!

      Так модно было в той поре:

      Часы от фирмы «Поль Буре»

      Во славе были и в цене.

      Как потемнело серебро,

      Давно не чищено стекло,

      Но с ними всё ж надежде быть —

      Немного хлеба раздобыть.

      В блокаду дед почти ослеп,

      Жена Елена – умирала,

      Он взял часы менять на хлеб,

      Она о том и не узнала.

      Окоченев под чёрным небом,

      Земля «стонала» но жила.

      Старик-профессор брёл за хлебом,

      Жена с надеждою ждала.

      На старой Охте дед бывал,

      С трудом, но адрес отыскал,

      Пять хлебных карточек забрал.

      Достались карточки не даром,

      А за серебряный металл,

      За благодарственный подарок.

      Темно на улицах, мороз.

      Не только люди – камни стыли,

      Покрыты льдом из «моря» слёз.

      Спешил профессор, ноги «ныли»,

      Пять «па́ек» хлеба в дом принёс,

      А Лену – саваном накрыли.

      То был мой дед. Он много лет

      До самых первых дней войны,

      До самой светлой седины

      Служил «делам путейских сфер»:

      Дорог железных инженер,

      Мостов строитель, землемер,

      Наград и званий кавалер,

      Проектных дел специалист,

      Профессор, «пламенный» марксист.

      Но всё же чудо есть на свете!

      (В послевоенном лихолетье

      Такие случаи бывали).

      В комиссионке, в душном зале,

      Где все и всё и вся меняли

      И чем придётся – торговали,

      В луче рекламной полосы

      Дед разглядел свои часы.

      Заплакал дед, как плачут детки…

      Пришёл за ними третьим днём,

      За две японских статуэтки

      Часы вернул в карман жилетки

      И упокоился при том.

      На Серафимовском кладби́ще

      Промозглый норд дискантом свищет.

      Я редко к деду прихожу.

      Приду