Нам нужен друг, рассвет и свет,

      Нам звуки нужны, свет крыльев и солнце рук.

      Злые пороги, любые пороки, и гири цепей – долой!

      Дойти и понять, обрести, иль отринуть —

      Ничто – это всё, оттого и великая пропасть у нас внутри!

      Но, чем пропасть пастистей, чем бездна бездушней,

      Тем более жжёт нас великая жажда обняться единством моста!

      Каждым двум точкам – опору одну,

      Объятья родят, несут, ведут, и держат – мир!

      Темень всеобщая, ночь необъятная,

      Ни фонаря, ни окна, ни мечты.

      Волею хилой и тягой невнятною

      К сумраку сумрак прижался, застыл.

      Темень всеобщая, всё разрушает,

      Всё обнимая в объятьях пустых!

      Видеть – не видеть, и сумрака знамя

      Реет, молчит, и не знает иных.

      Темень всеобщая, темень всесильная!

      Знаешь, о мире о всём не гадай:

      Малый фонарик, окошко бессильное,

      А в вышине пробудилась звезда.

      Темень всеобщая, окна зажгутся,

      И фонарей, и фонариков хор,

      Светом – своим и всеобщим! зальются

      Звёзды, сметая безмолвия мор.

      Здесь над чумазым камнем вьются

      И давний стих, и дальний вздох.

      Здесь мост гитарой революций

      Поёт над скопищем эпох.

      Здесь всех годов огни и крики

      Багрянятся в Москве-реке,

      Здесь души-флаги, души-скрипки

      Живут в соседнем ивняке.

      Окошки чинные устали

      Идейно вглядываться в мир.

      Покой игрушкам и медалям

      В усталых пропастях квартир!

      Здесь романтичная богачка

      Вийонский видела Париж.

      За нею шёл с печенья пачкой

      Официальный нувориш.

      О, жизнь столетия на снимке,

      Что мчалось в вечность, очертя!

      Оно юзит в машине зыбкой,

      И пусть вовсю ему свистят!

      Посреди любого века

      Мы – не дух, мы – не плоть,

      А эфир, метаний полный,

      А метаний тех оскал

      И стеснённое тепло,

      В нас – подспудная заря,

      И рассветов ясных волны.

      Безъязык ты, иль запуган,

      Иль в кипении подспудном,

      Ты рождением самим

      Растревожен и разбужен —

      Камень сам во сне холодном

      Распоётся общей песнью

      Всех