Ещё одно утро. Впереди ещё один день. Мрачный, полный неприятных мыслей и событий. Так я думала, недовольно щурясь от солнечного света. Вокруг всё было спокойно. Прямо перед глазами лежал автомат. Его лакированный приклад, с тёмными прожилками от колец многолетнего дерева, наливался багрянцем от падающих солнечных лучей, и я не могла налюбоваться открывшимся зрелищем. Погода и вправду выдалась замечательной, но кончик моего носа, вопреки всему, был просто ледяным. Недовольно выдохнув, я зарылась им в одеяло. Мой спутник тоже медленно просыпался, что-то бормоча себе под нос. Его рука, так и не убранная с меня с самого вечера, шевельнулась. За всю ночь я так ни разу и не проснулась, видимо, сказался-таки недостаток здорового сна. Сны мне, слава Великому Всемогущему разуму, тоже не снились.

      – Доброе утро, – потянувшись всем телом, проговорил Том.

      Я спиной почувствовала, казалось, каждую сократившуюся мышцу его тела и поёжилась. Недовольно заворчав на приподнятое при его телодвижении одеяло, я, со словами «добрее видели», поёжилась и отстранилась.

      – Как спалось, дорогая? – пропел он нарочито бархатистым голосом. – Не снилось ли тебе что-нибудь?

      «Что-нибудь… – недовольно подумала я. – Снилось. Но ночью ранее!» Мозг тут же бескомпромиссно забросал меня ненужными воспоминаниями, и мне как-то разом стало дурно. Тело непроизвольно ухнуло куда-то вниз, и я запоздало почувствовала острую необходимость срочно выбраться из-под одеяла.

      – Ну, так что? – настойчиво спросил англичанин, уже дыша в затылок.

      – Ничего, – пожалуй, подобное заявление спустя молчание звучало жутко неправдоподобно.

      Томас вновь обнял меня и, с нескрываемым