Воинский дискурс: три источника, три составные части. Сергей Зверев
Читать онлайн книгу.
что Онассандр, сам отличавшийся прекрасным слогом[12], придавал такое значение слову военачальника: «Полководец должен быть красноречивым. Сие дарование военачальника много пользы может доставить войску. Когда он будет расставлять воинов в боевой порядок, тогда убедительная его речь внушит им презрение к опасностям и желание оказать дела доблестные. Звук трубы, достигнув слуха воинов, не столько воспламеняет их души к сражению, сколько речь, возбуждающая их мужество на месте битвы. Во время неудачи и поражения утешительная речь ободрит унылые сердца. Речь военачальника, могущая доставить утешение в несчастьях, претерпеваемых войском, гораздо полезнее искусства лекарей, обыкновенно сопутствующих воинам для уврачевания их ран. Врачи своими лекарствами пользуют только раненых, а речь полководца придает бодрость утомленным и возбуждает отважность в бодрых. Но как болезни внутренние лечить труднее, нежели наружные, так и утешительной речью исцелить сердце от малодушия гораздо труднее, нежели уврачевать ясную по наружным признакам телесную болезнь; и так, если никакой город не посылает войска без военачальника, то не должно избирать военачальником человека, не обладающим даром красноречия» [13, с. 17].
«Красноречие» трактовалось достаточно широко: для ободрения сражающихся допускалось сеять ложные слухи, например, громко возглашать, что царь или военачальник неприятельский убит; на левом крыле сообщать, что правый фланг одолевает врага, а правофланговых подзадоривать тем, что левофланговым сопутствует успех. Главное же для стратига было – в любых обстоятельствах сохранять спокойствие и напускать на себя бодрый и веселый вид, способствуя эмоциональному заражению войск. Впрочем, при случае полагалось необходимым уметь разъяснить серьезность положения: «Цель такого представления не та, чтобы воинов привести в страх, но чтоб сделать их рассудительнее» [13, с. 87]. Пример Цезаря показывает, что это было весьма полезно в том случае, если войско по каким-либо причинам начинало роптать на своего полководца – боязнь оказаться брошенными без покровительства его сильной руки в окружении грозящих гибелью врагов отрезвляла и делала «рассудительными» многие горячие головы. Как бы то ни было, но полководцу признавалось полезным «иметь сии два качества: уметь говорить хорошо в нужное время и принимать на себя вид, какой потребуют обстоятельства» [13, с. 88].
Помимо красноречия, Онассандр полагал важным умение слушать. Для этого полководцу необходимо было быть доступным в любое время каждому – «раб ли он, или свободный, днем ли или ночью, на дороге, в шатре, на постели, в бане или за столом», – кто пожелал бы доставить ему какое-либо известие о неприятеле.
Ценность риторики в военном деле находит отражение в византийских трактатах, рассматривавших подготовку воинов к битве не только как обязанность полководцев, но и считавших полезным существование для этой цели специальных должностных лиц. Так, «Стратегикон»
Ф. Стуарт писал: «…в какое бы время он не жил, только мы видим в его сочинении удивительную для своего века чистоту слога» [5, с. 4].