Одинокий и безродный,

      И по летам молодой,

      Жил философ благородный

      С гордой, пылкою душой.

      Был неглуп, хорош собою,

      Но томился средь людей, —

      Устремлялся же душою

      За фантазией своей

      И, стремяся не по летам

      В тайны жизни заглянуть,

      С вдохновением поэта

      Не давал себе уснуть.

      Так прошло четыре года,

      Но однажды, мыслям врозь,

      Что-то СДЕЛАЛА ПРИРОДА, —

      И сомненье родилось.

      И, смущённый тем сомненьем,

      Вечерами он бродил,

      Нежил сердце искушеньем

      И роптал, что МАЛО ЖИЛ.

      А потом в тоске бессильной

      Он у Бога попросил:

      «Если сердце неповинно,

      Сделай так, чтоб я любил.»

      То ли небом, то ли адом,

      Но ниспослана была

      Сердцу пылкому награда,

      И любовь огонь зажгла.

      Но следы её горенья

      (Гордость дух больной попрал,

      Робость злила нетерпенье,

      Страсть рассудок презирал…)

      Так глубоко отразились

      На возвышенном лице,

      Что явилась с неба Милость

      И дала покой в конце.

      И, пройдя и ад и небо,

      Он судьбу благословлял:

      «Пусть я жил безумно, слепо,

      Но я многое узнал!»

      Я не люблю гордыни безмятежной,

      Она сродни самодовольству, – нет,

      Ведь ты, мой друг, я знаю, в сердце нежном

      Хранишь страданья легковерных лет!

      Высоким помыслам насмешка и опала! —

      Ты ль не стенал в удушливой тоске

      По прежде вдохновенным идеалам,

      Что рухнули, как замок на песке?

      Что ж делать, друг! Одно тебе скажу я:

      Надеждой спорь с корыстным, злобным веком;

      Кто жизнь прожил смущаясь и тоскуя —

      Достоин называться человеком.

      Пусть всё низвергнут модные кликуши,

      Презренны не блуждающие души!