Зеленые от остроумия,

      Веселостью изнемогая,

      Шли двое.

      Между ними – мумия,

      Красивая и молодая.

      Ах улицы, единственный приют,

      Не для бездомных —

      Для живущих в городе.

      Мне улицы покоя не дают,

      Они мои товарищи и вороги.

      Мне кажется – не я по ним иду,

      А подчиняюсь, двигаю ногами,

      А улицы ведут меня, ведут

      По заданной единожды программе.

      Программе переулков дорогих,

      Намерений веселых и благих.

      Ах, утону я в Западной Двине!

      Или погибну как-нибудь иначе.

      Страна не пожалеет обо мне,

      Но обо мне товарищи заплачут.

      Они меня на кладбище снесут,

      Простят долги и старые обиды.

      Я отменяю воинский салют,

      Не надо мне гражданской панихиды.

      Не будет утром траурных газет,

      Подписчики по мне не зарыдают,

      Прости-прощай, Центральный Комитет,

      Ах, гимна надо мною не сыграют.

      Я никогда не ездил на слоне,

      Имел в любви большие неудачи,

      Страна не пожалеет обо мне,

      Но обо мне товарищи заплачут.

      Бессонница, бываешь ты рекой,

      Болотом, озером и свыше наказаньем,

      А иногда бываешь никакой,

      Никем, ничем – без роду и названья.

      Насмешливо за шиворот берешь,

      Осудишь, в полночь одного посадишь,

      Насмешливо весь мир перевернешь

      И шпоры всадишь.

      Бессонница… Ты девочка какая?

      А может быть, ты рыба? Скажем, язь?

      А может быть, ты девочка нагая,

      Которая приходит не спросясь?

      Она меня не слушала,

      А только кашу кушала

      И думала: прибрать бы, а может, постирать,

      А может, вроде свадьбы чего-нибудь сыграть?

      Чего-то, вроде, около, —

      Кружилось в голове,

      Оно болотом скокало,

      То справа, то левей.

      Я говорю: не уходи,

      Ночь занимается.

      Ночь впереди и позади,

      Лежать и маяться.

      А ей-то, господи, куда?

      Мороз, пороша.

      Беда с бессонницей, беда, —

      Со мною тоже.

      Работа нетяжелая,

      И мне присуждено

      Пить местное, дешевое

      Грузинское вино.

      Я пью его без устали,

      Стакан на свет гляжу,

      С матросами безусыми

      По городу брожу.

      С матросами безусыми

      Брожу я до утра

      За девочками с бусами

      Из чешского стекла.

      Матросам завтра вечером

      К Босфору отплывать,

      Они спешат, их четверо,

      Я пятый – мне плевать.

      Мне оставаться в городе,

      Где море и базар,

      Где девочки негордые

      Выходят на бульвар.

      Бывают крылья у художников,

      Портных и железнодорожников,

      Но лишь художники открыли,

      Как прорастают эти крылья.

      А прорастают они так —

      Из ничего, из ниоткуда.

      Нет объяснения у чуда,

      И я на это – не мастак!

      Бывает всё на свете хорошо,

      В чем дело, сразу не поймешь,

      А просто летний дождь прошел,

      Нормальный летний дождь.

      Мелькнет в толпе знакомое лицо,

      Веселые глаза,

      А в них бежит Садовое кольцо,

      А в них блестит Садовое кольцо,

      И летняя гроза.

      А я иду, шагаю по Москве,

      И