Наступил конец трехмесячного отпуска, и мы вынуждены были возвратиться в Петербург. Уезжали с тяжелым сердцем, расставаясь с родителями и родным кровом, но все же нам было интересно вновь встретить великого князя и возобновить наши отношения с ним. Письма, которые я получал от него во время нашего пребывания в Пулавах, доказывали, если только в этом могло быть какое-нибудь сомнение, что он не думал меняться. Действительно, мы нашли его все тем же, и по чувствам, и по взглядам.

      В конце 1797 года порывистость и странность мероприятий императора Павла, волновавших жизнь дворца и всего двора, сменились как будто большим спокойствием, которое, казалось, обещало продержаться некоторое время.

      Император Павел, еще будучи великим князем, во время своего пребывания в Павловске и Гатчине был влюблен в Нелидову, фрейлину великой княгини, его жены. Это чувство, совершенно платоническое, не прекратилось и после его восшествия на престол. Нелидова, с ее незаурядным умом и добрым сердцем, в конце концов завладела любовью и доверием императрицы, тем более что в наружности этой девицы не было ничего, что могло бы тревожить Марию, которая отличалась высоким ростом, хорошим цветом лица и прекрасной наружностью, тогда как ее предполагаемая соперница была лишена и видной фигуры, и приятного цвета лица, и красивой физиономии. Вся ее привлекательность состояла в смеющемся взгляде и бойкой речи. Эти две женщины протянули друг другу руки и сошлись во всем. Результатом этого было уменьшение неожиданных перемен и беспорядка в поведении и поступках императора, большая осмотрительность при выборе лиц, большее благоразумие, последовательность и устойчивость в политике, чего он ранее не проявлял. К несчастью, император Павел недолго подчинялся этому благотворному влиянию.

      По возвращении с коронации двор поселился в Гатчине, где император Павел любил проводить осень. Еще грустнее казались там осенние дни, вообще столь унылые в России, когда небо вечно покрыто тучами, солнце едва показывается в течение трех месяцев, беспрерывно идет дождь, и холод чувствуется острее, пронзительнее и еще неприятнее, чем зимою. Дружба и необычайное доверие, выказываемое нам великим князем Александром, и короткость, которую разрешали нам по отношению к себе оба брата, вознаграждали нас вполне за скуку и грустное пребывание в Гатчине и не позволяли нам жаловаться.

      Помню, мне часто приходилось вести с великим князем Константином очень запальчивые