Я думал: вся земля до края —

      Цветы, моря, степная ширь.

      Теперь я знаю: есть глухая

      И тихая страна – Сибирь.

      Я думал: жизнь – изнеможенье

      Тревожно-радостных ночей,

      Теперь я знаю: есть терпенье,

      Есть окрик пьяных сторожей.

      Над нами небо голубое,

      Простые птицы, облака,

      Так сердце учится покою

      И учится труду рука.

      Уже о прошлом не жалея,

      Не помня, может, – я и ты

      Глядим на пену Енисея

      И сосен тонкие кресты.

      Проходил под лесами. Кирпич

      Вдруг сорвался, будто играя…

      Вот и кончено все… Спи!

      Это лучшее, что бывает.

      Каждый день проносят гроба, —

      Что здесь было, что еще будет?

      Точно ястреб степной судьба,

      А добыча скудная – люди.

      Но, забившись под крыши, вновь

      И поют, и в шашки играют,

      И зовут иногда, любовь,

      Тебя. Потом умирают.

      Спаси, Господи, люди твоя.

      Царь наш милостивый и далекий

      Покажи им Твои поля,

      С тишиною и солнцем легким.

      Не в книге прочесть и не в песнях узнать

      Об этом, – Бог с ними со всеми, —

      Но смуглые руки поцеловать

      Настанет мне все-таки время.

      И будет минута, когда я пойму

      Нестройных судеб совершенство,

      И жизни «Помедли, – скажу, – потому

      Что имя твое – блаженство».

      Нам в юности докучно постоянство,

      И человек, не ведая забот,

      За беглый взгляд и легкое убранство

      Любовь свою со смехом отдает.

      Так на заре веселой дружбы с Музой

      Неверных рифм не избегает слух,

      И безрассудно мы зовем обузой

      Поэзии ее бессмертный дух.

      Но сердцу зрелому родной и нежный

      Опять сияет образ дней живых,

      И точной рифмы отзвук неизбежный

      Как бы навеки замыкает стих.

      Когда,

      Забыв родной очаг и города,

      Овеянные ветром южным,

      Под покрывалом, ей уже не нужным,

      Глядела на Приамовы стада

      Рыжеволосая Елена,

      И звонкоплещущая пена

      Дробилась о смолистое весло,

      И над волнами тяжело

      Шел издалека гулкий рев: «измена».

      Где были мы тогда,

      Где были

      И я, и вы?

      Увы.

      Когда,

      У берега Исландского вода

      С