Этика и психология науки. Дополнительные главы курса истории и философии науки: учебное пособие. Сергей Павлович Щавелёв
Читать онлайн книгу.
умудряются неплохо по среднестатистическим меркам зарабатывать по ходу своей официальной службы в научных или учебных заведениях. Пока что у нас редко когда это происходит легально. На казённое жалование не купить коттеджа, иномарки и двухэтажного гаража. В ход идут «серые» и даже «чёрные» схемы. Взятки в высшей школе стали притчей во языцех, а теперь к ней присоединилась по этой постыдной части и школа средняя с рекордно завышенными в ряде регионов результатами ЕГЭ (Всего-то, по подсчётам МВД, по 20 тысяч рублей за предмет).
Денежным «донором» некоторые умельцы делают не только частных лиц, но и государство, и частные предприятия. Например, в археологии – когда часть денег незаметно для «откатанной» бухгалтерии уводится из бюджета археологических экспедиций (экономя на питании экспедиционе-ров, списанном давным-давно снаряжении и т. д.) или по другим статьям бюджетного финансирования науки; ещё «вкуснее», когда шантажируются заказчики предпроектного изучения культурного слоя. Но коррупцией поражены у нас не только НИИ или университеты, так что здесь бессмысленно обсуждать эту тему. Алчный стяжатель материальных благ и креативный исследователь в одном лице совмещаются трудно.
Одна из причин замутнённости финансовой отчётности в российской науке – её чрезмерная бюрократизация. Ни в одной другой стране от держателя грантов на исследования не требуется столько формальных согласований, подписей и печатей. Нигде ему не предписывают – куда тратить выделенные суммы. Только у нас. Отсюда и некие хитрости с распределением и освоением грантовых сумм. В том числе и по негласному сговору с выдающими гранты фондами, издательствами поддержанных грантами работ; разумеется, в лице тех или иных их чиновников и их «учёных» партнёров.
Все эти коллизии не улучшают морального климата в российской науке, а заметно его портят.
Хотя «не хлебом единым жив человек», а тем более творец духовных ценностей вроде учёного, ему тоже надо на что-то жить. Круг первичных потребностей у него не так уж широк: кроме всеобщих – жилья (с его технологической инфраструктурой вроде холодильника, телевизора, газовой плиты и т. д., и т. п.), еды и питья, – ещё средства на пополнение библиотеки, поездки для сбора материалов; ну, ещё на собирание какой-то коллекции, иное хобби (оно уравновешивает душевное состояние).
При «подсчёте денег в чужих карманах» стоит отказаться от сравнения – как синхро-, так и диахронического. Ясное дело, что в императорской России профессор или приват-доцент университета, да что там – гимназический учитель получали куда больше, чем нынешние заведующие кафедрами и лабораториями в постсоветской России. Например, профессор правовед Д.Я. Самоквасов[48] (1843–1911), отслужив положенные для пенсии 20 лет в Варшавском университете, в качестве таковой сохранил те же 2500 рублей ежегодного содержания пожизненно; тут же получив вакантное место управляющего Московского архива министерства юстиции, – ещё столько же в качестве директорского жалования.