И это, и это, и это, и то…

      И те, и вот эти, и эта, и этот —

      С таким начинают создание строк

      Попальцевым счетом простые поэты…

      А те, что сложней, что привыкли сперва

      Подбросить монету, потом только спорить,

      Те долго шлифуют шептаньем слова,

      Забыв, что состав слова огнеупорен.

      Есть снобы, что корень берут из фрактур,

      Приставку – из миттеля, суффикс – из гарта.

      Поэзия стерпит и фарс, и гламур,

      И ряженых из показного поп-арта.

      Поэзия стерпит всё, лишь бы душа

      Не выдохлась от чересчура сплошного.

      Чтоб только не вздумала б тайно сбежать

      Из тела, как ключник из барского дома.

      Поэзия выкормит, если на то

      Пошло, как волчица без торга и мена —

      Вскормила двух братьев, но горек итог:

      Не Ромул ли Каин для Авеля – Рема?

      Но речь не об этом сейчас, но о тех,

      Кто к слову, что к млеку, тянулся с рожденья;

      Кто искоренял словом вызревший грех,

      Кто словом вымаливал сердце из тленья.

      Кто эти, молчащие наперебой,

      Явленные к мукам земным страстотерпцы?

      Известно, что словом их правит любовь

      И то, что у них светоносное сердце.

      И если когда-нибудь встретитесь вы

      С особо помеченными позывными:

      Звенящею нотой тугой тетивы,

      Невообразимым полетом стрелы,

      То может быть так, что вы встретились с ними!

      О них не говорят стихи —

      Стихи живут и дышат ими!

      То, как она стихи писала —

      Он не любил, но позволял

      Ему читать – она читала,

      А потому он это знал:

      Как выглядят её томленья,

      Её капризы и сомненье,

      Чем опечалена она,

      Растрогана, удивлена —

      Всё полагалось ей на лист

      Тетрадный… И из переплёта

      Так, словно бы из-за кулис,

      С углов, подёрнутых тенётой,

      Минуя шутовство похвал

      Написанное вынимала

      Она, и он ей позволял

      Ему читать – она читала…

      И в этом