Ликвидатор. Книга 3. И киллеру за державу обидно. Алексей Шерстобитов
Читать онлайн книгу.
отвяжется от меня. Где бы я ни был, чтобы не делал, теперь она в моей башке… – это она причиняет такие мучения! Надо, надо было валить не одного этого урода, всех, всех! Надо было валить с «прицепом»[9]. Пусть нужно было бы подождать еще пару дней, да хоть месяц, и валить всех… с детьми, с собакой, с говном их! Мать их!..».
Боль усиливалась, все больше от страдающей гордыни и тщеславия, не имеющих больше повода для радости, но постоянно унижаемых своей же бездарностью и сегодняшним бессилием, став уже не столько болью, сколько ужасом, преследующим постоянно с этой минуты. Он украдкой взглянул на Хлебникову, два штыка кольнули навстречу через глаза в лобные доли мозга и сразу отпрыгнули, не в состоянии держать теперь его взгляд… отпрыгнули, оставив боль, причиняемую вращающимися немилосердными шнеками, настолько реально ощущаемую, что можно было понять – вращение происходит в разные стороны.
Усилием воли он снова поднял голову, но взгляд получался рассеянный, не противостоящий, а мягкий, податливый, растерянный. Она, наконец, женской интуицией почувствовала слабость, только ухмыльнулась, подняв голову еще выше, и слегка кивнула, будто спрашивая: «Помнишь Тимура? Теперь я не дам тебе его забыть никогда!». Одному Богу известно, что сейчас ей приходилось преодолевать ради этих нескольких секунд. Пылев удержался, что придало сил. Взгляд стал наполняться силой, гордостью, властностью, той самой, что заставлял многих отворачиваться от него, просить, умолять, и умирать просто так.
Такие минуты тонки и неоднозначны. Лишь только фотографы разглядели слабинку и образовавшуюся брешь в «газетной» защите, что частично открыло лицо подсудимого, сразу защелкали затворы фотокамер, засверкали фотовспышки, оживив монотонное чтение озвучиваемого приговора.
Почему-то после этого все находящиеся «за стеклом» с еще более великим напряжением начали вслушиваться в каждое слово, изрекаемое Председательствующим. Даже «не свои» приговоры заставляли напрягать слух, улавливать каждое слово, осознавать тяжесть чужой судьбы, соизмеряя наказание преступлению, высчитывать пропорции, зависимости, на основе которых пытались высчитать и свой срок…
Грибкову дали небольшой срок, который увеличивался на следующих нескольких процессах на год-два. Избежание тяжкого, вполне заслуженного наказания, с пониманием того, что Пылеву это не удастся, сегодня наложило на его лицо тень злорадства, не сползающую до самого окончания. Сыплющиеся огромные другие срока на находящихся позади него в «аквариуме», заставили отодвинуться от них ближе к стеклу и смотреть только вперед. До него не было никому дела, зла к нему тоже никто не испытывал, правда, ощущаемая им самим простая, зато непрекращающаяся неприязнь, отражающаяся от гладкой поверхности стекла во взгляде каждого, сталкивала его самого в злобу, направленную ко всему и ко всем. Интересно, что то же самое испытывал и Олег Пылев, но он не мог перекрыть эти эмоции таким же злорадством. Любому обвиняемому в этом
То есть не только одного мешающего человека, смерть которого, как тогда казалось, решит все проблемы, но и всех рядом находящихся, в случае с Тимуром Хлебниковым – и жену, и детей. Из показаний Алексея Кондратьева.