Вагон не шатко и не валко

      Вокзал оставил за спиной.

      По насыпи бежит татарка,

      Татарка крымская за мной.

      Куда несёшься, дева юга,

      С фигурой колкой, как джейран.

      Да, ты была моей подругой,

      А другом был моим стакан.

      Мешал я водку с коньяками,

      Первач и лёгкое вино.

      И спорил с тюркскими богами,

      Когда в стакане видел дно.

      Не так, как Жилин и Костылин,

      Тебя от скуки привечал.

      Я был влюблён в тебя, настырен,

      Я на руках тебя качал.

      Ты мне, конечно, не сестрёнка

      И не законная жена.

      «Я жду!» – вслед прокричала тонко.

       Я знаю, что ты ждать должна.

      В Россию катятся составы,

      Как слёзы из собачьих глаз.

      Прощайте, южные забавы

      И девы, любящие нас.

      Спустились русскою ватагой,

      Гуниб оставив за спиной…

      Нас три часа ждал сам Гамзатов,

      Орёл с седою головой.

      Сев во главе стола, как Будда,

      Он очертил незримый круг.

      И речь повёл легко и мудро,

      Как старый и надёжный друг.

      Наполненной коньячной рюмкой

      Он нас из круга вызывал.

      И я напористо и гулко

      Ему свои стихи читал.

      Кто б что ни говорил – легенда!

      Российского Олимпа бог!

      Я так сказал, и это верно,

      Как то, что много выпить мог.

      За дружбу, за Кавказ, за славу

      России, и за тех, кто смел.

      И за поэта, что по праву

      Здесь во главе стола сидел.

      Не чувствую себя отцом семейства,

      Мальчишество торчит, как стержень в форме.

      Писать и пить – вот русское блаженство,

      Чем рассуждать с трибуны о реформе.

      Объятья перезрелой истерички

      Не вызывают бури, а напротив…

      Нас любят юные, я помню их косички…

      Помилуй Бог, при чём же здесь Набоков?

      Кому они достанутся такие,

      Я изваял их в солнечном тумане.

      Как ласточки предгрозовой России,

      Они щебечут мокрыми губами.

      А впрочем, говорю любой: «Свободна!

      Лети, покуда слабых крыльев хватит».

      Я поддержу дыханьем осторожно

      Ту, за которую судьбой другой заплатит.

      Последние сожгу дрова

      И чайник вскипячу.

      Последние скажу слова

      И потушу свечу.

      Я должен быть один как перст,

      Чтоб слышать Божий Глас!

      Когда горит огонь сердец —

      Не отвлекайте нас.

      Последние сожгу дрова,

      Дверь за собой запру.

      Мы