Тракт Сибирский пронизан лучами

      И гудит золотою стеной!

      Бог-свидетель прильнул небесами

      К тайным знакам тропы вековой!

      Казаки, конокрады, цыгане

      Пролетели по тракту в дыму!

      Растворившись лесными царьками,

      Принимая суму и тюрьму!

      Где железом гремел Достоевский

      Или Чехов пылил колесом,

      Там проехал колхозник советский,

      Раскатав эти дали катком.

      За Урал завалилась Россия,

      Как сапог за гранитный сундук.

      Вот где русская воля и сила

      И до моря Держава вокруг!

      С Камы-матушки широкой,

      С Камы-матушки глубокой,

      Между лодок и плотов

      На колёсном пароходе

      (Что-то динозавра вроде…),

      Позабыв родимый кров,

      Приплывём в Москву-столицу,

      Поцелуем голубицу,

      Что летает выше туч.

      Над её семью холмами,

      Над кремлёвскими орлами

      Пронося Господний луч.

      Этот луч насытит перья,

      Как стрелу насытит зелье.

      А стрела насытит цель.

      Слово не острей кинжала!

      Но из раны побежала

      Кама в общую купель.

      Умирало над морем светило,

      Обручившись с поверхностью вод,

      Светозарная Божия сила

      Гасла в небе, как русский народ.

      Я стоял на скале под сосною,

      Что корнями эпоху скребла.

      За моею спиною, за мною,

      Погибала без боя страна.

      Я рукою, свинцовой от силы,

      Вырвал с корнем клубящийся луч.

      И заплёл его в имя – Россия,

      Словно в конскую гриву… И с круч

      Прокатилась имперская тройка,

      Расплескав океаны-моря.

      Как на свадьбе я выкрикнул: «Горько!»

      Горько, горько, Отчизна моя.

      Мы на свадебке ноги допляшем,

      Подерёмся за первым углом…

      Ты, Россия, ведь матушка наша!

      Не пои нас кровавым вином.

      На школьном фото на крыльце тесовом

      Спрессовано десятка три судеб.

      В сапожках из кирзы, в мундире новом,

      Я впереди, как на подносе хлеб.

      Тогда любой денёк был ярче вспышки,

      Которой нас фотограф ослепил.

      И сопоставить смотровую вышку

      С Олимпом – не хватало детских сил.

      Иначе б знали – кто в бою погибнет,

      Кто, как Чапай, до нас не доплывёт,

      А кто при жизни, словно лист, поникнет

      И в никуда однажды забредёт…

      Я вырву белый клок из бороды,

      Как омертвелый куст на склонах дальних.

      Я до сих пор на фото впереди,

      Всё тот же школьник слов первоначальных.

      В поэзии я был солдатом,

      Как в армии был рядовым.

      Бил в морду и ругался матом,

      И думал, что на том стоим.

      Но мир стоял на