Но я увлекся им и ею,

      Мне осветить уже пора

      Иные – те, что поважнее, —

      Событья нашего двора.

      Имел привычку каждый день я

      Брать все событья на прицел,

      Я, как на личное владенье,

      На двор придирчиво смотрел.

      Вот как-то утром долетели

      Неясные обрывки фраз:

      – Родную дочку проглядели…

      А где родительский был глаз?..

      У адвоката дочка Тоня.

      Тиха, смущенный, робкий взгляд…

      И эта скромница, тихоня

      Сбежала ночью в Сталинград.

      «Преступница, но все же дочь ведь!» —

      Шептались.

                    Адвокат молчал.

      – Обычно на любовной почве

      Сбегают люди по ночам!..

      Узнала Тоня, что пророчат

      России тысячи невзгод,

      Что не построить им – рабочим —

      Свой первый тракторный завод.

      Краюху в узелок запрятав,

      Решив быть твердой до конца,

      Она покинула Саратов,

      Наш двор, и детство, и отца…

      Но судьи чести не уронят.

      Все мненья взвешивает двор.

      Взгляни, отчаянная Тоня,

      Тебе выносят приговор!

      Повсюду споры, ахи, вздохи…

      – Нет, наша Тонька молодец.

      – Ее дела не так уж плохи, —

      Замолвил слово мой отец.

      А тетя Катя: – Вы, «стратеги»,

      Что спорить? Истина проста:

      Порядка нет в таком побеге,

      Но сила есть и красота!..

      . . . . . . . . . .

      С утра встречались мы с Кондратом.

      Так дворник звался. И причем

      Вполне доволен был и рад он,

      Что так по-русски наречен;

      Он отмечал не без печали,

      Что в именах забыли толк —

      То новые изобретали,

      То за границей брали в долг.

      Ворчал наш дворник: слушать стыдно,

      Такой пошел в умах уклон;

      Дочь у Настюхи – Розалинда,

      Иванов сын – Наполеон!

      Но тут Кондрату бывший нэпман

      Нанес решительный удар, —

      Внук назван им великолепно

      И интригующе: Вомар!

      Сказал Кондрат: – Мудрёно слишком,

      Я за границей воевал,

      Там Вольдемар – я имя слышал,

      А вот Вомара не слыхал.

      Вомар – воинственным марксистом

      Вдруг оказался. И Кондрат

      С насмешкой, с горькой укоризной

      Твердил о том три дня подряд:

      – Ну и старик. Удумал штуку.

      Делишки очень уж плохи.

      Вот и решил прикрыться внуком,

      Коль не пускают в рай грехи.

      Кондрат имел свои понятья,

      Пофилософствовать любил,

      Он и с отцом и с тетей Катей

      Единомышленником был.

      Кто с дворником сравниться может

      В трактовке слабостей жильцов?

      Кого тоска какая гложет,

      Он мигом объяснить готов.

      И вот,