Зачем кичимся мы и спорим,

      Коснеем в давних недоверьях —

      Одним мы выброшены морем

      На тот же самый звонкий берег.

      Мы оттого росли с пристрастьем,

      Что, став препоной темной силе,

      Была не именем пространства,

      А имя времени – Россия.

      Так поступайте, как хотите,

      Чтоб только песни не стихали!

      Для всех достаточно событий,

      Пытающихся стать стихами.

      И пусть попытка будет пыткой —

      Любая мука будет легче,

      Чем жизнь с оглядкой и со скидкой

      В уютном логове залегши.

      Ты прав, товарищ, не до спора,

      Когда в цене любое слово.

      Быть может, скоро, очень скоро

      Горнисты заиграют снова.

      Быть может, снова полустанки

      Пойдут раскачивать закаты,

      И поползут на приступ танки,

      Как неизбежность угловаты.

      На то даны глаза поэту,

      Чтоб разглядеть в кромешном быте,

      Как даты лезут на планету

      С солдатским топотом событий.

      Ты не торопи меня, не трогай.

      Пусть перегорит, переболит.

      Я пойду своей простой дорогой

      Только так, как сердце повелит.

      Только так. До той предельной грани,

      Где безверьем не томит молва,

      Где перегорают расстоянья

      И ложатся пеплом на слова.

      Горький пепел! Он стихами правит,

      Зная, что придет его черед,

      Даже если женщина оставит,

      Друг осудит, слава обойдет.

      Как вдруг затоскую по снегу,

      по снежному свету,

      по полю,

      по первому хрупкому следу,

      по бегу

      раздольных дорог, пересыпанных солью.

      Туда,

      где стоят в середине зари

      дома,

      где дыханье становится паром,

      где зима,

      где округа пушистым и розовым шаром

      тихо светится изнутри.

      Где пасутся в метелице

      белые кони-березы,

      где сосны позванивают медные

      и крутятся, крутятся медленные

      снежные мельницы,

      поскрипывая