Меридиан осёдлан параллелью,

      Зюйд-вест тревожит высохший миндаль

      И балдахин вздувает над постелью

      Грот-парусом, приоткрывая даль.

      Сойду в порту пустынном на закате,

      В следах прилива проступает соль,

      Плейстон смыкает щупальца объятий

      С волнами-снами, чёрными как смоль,

      Но для других: я умываю руки…

      О, суша! – преткновение в пути

      Для всех невежд, на плимутской фелюге

      С другого боку мнивших обойти

      Родной доминион, и вместо куули,

      Влачащего кулиис английской хной

      На фоне неба цвета маракуйи,

      Им встретился крылатый Антиной,

      Прореживавший заросли катальпы.

      Отказ компааса довершил афронт,

      И там, где раньше громоздились Альпы,

      Теперь сочится илистый Оронт.

      Шагну за гордый перешеек-взгорок,

      За край солончака, меж двух огней,

      Всплывающих в ночи из влажных створок.

      Взойдёт луна, и новый Атеней

      Откроет для меня свои порталы,

      И желобок, блестящий от росы,

      На входе в переполненные залы

      Напомнит жало рейнской осы —

      Изменчивой царицы полусвета.

      Наполнена дыханьем шумным ночь,

      Курган гудит, и некому советом

      Или наветом путнику помочь

      Добраться до Большой земли, как Стэнли

      По склону ледника, чрез сто озер,

      Спеша на карту нанести все земли,

      Окрасившие восхищённый взор,

      Рельеф которых проступает живо

      В глазах моих сверкающим кольцом,

      Когда я изучаю терпеливо

      Простое незнакомое лицо.

      Которым из имён Вас ни назвать,

      Вы явите лишь часть себя, всесущей,

      Одни готовы Вас короновать,

      Другим Вы – символ доли проклятущей.

      Сапфо, Ваш петербуржский барельеф

      Парит в веках над северной столицей,

      Как Вам, не тесно на Сен-Женевьев?

      Вблизи Парижа – горсть родной землицы…

      Не жертва, не судья и не пророк

      В отдельности, но вместе непременно,

      В одной душе – огонь и, между строк,

      Безмерный хлад, сжимающий мгновенно,

      Сильфида, так загадочен Ваш лик,

      Под стать иконным ликам Боттичелли,

      Проникшие в Ваш творческий тайник

      Жизнь отделить от смерти не сумели…

      Русалка, рифмовавшая метель,

      Треть жизни о России тосковала,

      Там дом Мурузи словно аппарель

      Другой судьбы,