То был не снег… На косогор и ели,

      Под лунным светом, в сумерках времён,

      Спускались нити кружевной метели –

      Кристаллов переплёт и перезвон,

      Короткое и дивное звучанье

      От Райских врат до куполов. Как знать,

      Возможно, это тайное венчанье

      Вписал ноябрь в приходскую тетрадь?

      Кольцом, сильнее стали, приковал он

      Меня к тебе, мой невесомый друг.

      Аркадия обещана тем малым,

      Кто погибает от касанья рук,

      Ведь ты, снежинка, баловень погоды,

      Столь ветрено, от холода к теплу,

      Витальной обречённостью природы

      Ведёшь меня по хрупкому стеклу.

      Быть может, оттого я растворяюсь

      В шипящий, ускользающий прибой,

      Я исчезаю… Люди, озираясь,

      Услышат только голос меж собой…

      Царственные клёны непреклонны,

      Но и с них, в зените октября,

      Лист летит, и голые колонны

      Съёжились над вязью янтаря.

      Бал последний открывает осень,

      Закружили вальсы тополя,

      Сквозь тугие ветви – неба просинь

      Озарила тусклые поля.

      Радуйтесь, ликуйте, пейте вина!

      Все грехи потом отпустит снег.

      Близится декада карантина –

      Время белых снов и сладких нег.

      Падай, лист, кружись самозабвенно!

      У прудов, на вечных сквозняках,

      Ты один со мною откровенно

      Говоришь всерьёз о пустяках.

      Оттого-то я тебя, сердечный,

      Не пускаю с ветром улететь…

      Это время слишком скоротечно –

      Даже оглянуться не успеть.

      Ты, Иосиф, профиль взявший от Флавия,

      вёл тогда витиеватые беседы

      В Летнем саду с мраморным богом, который

      за доли секунды

      Перевоплощался в гигантов столетий, оставаясь

      непостижимым и крылатым.

      А я, как пустотелая рыба-копилка, глотала

      монеты метафор,

      Рассыпаемые Тобой и Твоими щедрыми,

      темноволосыми собеседниками

      Из