.
Читать онлайн книгу.
обиход, одно из случайных имен, видимо, также получает всеобщее распространение, вытесняя или оттесняя другие случайные имена. Здесь важен фактор удобности названия и частотности употребления. Переводилка в истории с шахматистами победила именно благодаря удобности названия (с ее помощью переводят стрелки) и частотности (постепенно так стало говорить большинство).
Допустим, мы живем в древней русской деревне, называем корову коровой. К нам приходит чужак, тоже русский, но в их деревне корову называют кракозяброй. Он пытается нам что-то рассказать про кракозябру, но мы его не понимаем, хмыкаем и пожимаем плечами. В конце концов, он видит, что мы (а нас большинство) называем корову коровой. Ему некуда деваться. И ничего не попишешь, он тоже будет называть ее коровой, иначе его не будут понимать. Он подстраивается под большинство, то есть под частотность употребления. Очень похоже на случай с переводилкой, только спрятано в веках.
Примерно таков механизм выработки общего понимания – языковой конвенции.
Конкретные случаи языковой конвенции постоянно уточняются, модифицируются, как того требуют обстоятельства жизни народа и языка, появление новых реалий.
Любопытные наблюдения над формированием языковой конвенции приводит лингвист Борис Норман. В 60-е годы в СССР появились первые фломастеры. Тогда они были еще редкостью, их привозили из-за границы. Постепенно эти предметы стали обобщаться в особое понятие, но еще долго не получали своего четкого наименования. Бытовали названия плакар, волокнистый карандаш, да и в написании наблюдались варианты: фломастер или фламастер? Сегодня фломастер – уже устоявшееся название, единообразно понимаемое любым носителем русского языка. Иными словами, в русском языке установилась конвенция называть этот предмет этим именем и понимать под этим именем этот предмет. Если сегодня кто-то скажет: «Дай плакар!» – мы вытаращим глаза. Плакар проиграл по удобству и частотности фломастеру. Конвенция закрепила название и написание фломастер7.
Тот же Борис Норман отмечает, что карандаши с тонким выдвигаемым стержнем специального названия так и не получили. Чтобы назвать такие карандаши, их надо описать, как сделано в предыдущем предложении («карандаши с тонким выдвигаемым стержнем»). Это не совсем так – в советское время такие карандаши назывались цанговыми (так называется похожее стержневое крепление в инженерной науке). Но сейчас название цанговый карандаш практически не используется – новое поколение карандашей со сверхтонким стержнем почему-то не хочет называться этим грубым словом. Очевидно, языку еще предстоит сформировать конвенциальное название для такого карандаша. Или же употребление этого карандаша в обиходе народа столь незначительно, что язык в разработке специального названия не нуждается. Вообще, любопытно: предмет есть, а своего названия у него до сих пор нет! (название простой карандаш – не в счет, оно не подходит.)
Конвенция
Б. Норман. Язык как система знаков. «Русский язык», №45, 2001 год.