Две куклы крохотных: растерзанный верблюд,

      Комочек желтый ватного цыпленка —

      В стенах постылых нежно выдают

      Священное присутствие ребенка.

      И новый мир, и целые миры

      Воссоздают первичное движенье

      Творящей воли. Стены и ковры —

      Полей, лугов, садов отображенье.

      И город на окне, и под столом леса,

      И в чашке океан. И нету стен постылых.

      Творящей воли их сложили чудеса,

      И рай возник на пустыре унылом.

      Обезножела старая тетя.

      Лежит в постели девятый день

      В полусознанье, в полудремоте.

      Племянники думают: просто лень.

      А старая тетя у грани сознанья

      Нашла боковую тропинку одну,

      Какой не находит племянник,

      Когда отходит ко сну.

      Ни сон, ни жизнь, а явь боковая,

      От жизни и сна в стороне.

      Туда улетает тетя хромая,

      Легка, как птица, в своем полусне.

      Потоки радости бегут,

      Бегут неведомо откуда

      И к берегам земным несут

      Предвестье благостного чуда.

      Пусть не увижу на земле

      Его лица, его значенья,

      Пускай сокроется во мгле,

      Где зреют дальние свершенья,

      Но сердце дивные слова

      Уже прочло в его сияньи,

      Душа жива, душа жива,

      И дышит Бог в ее дыханье.

      Твои одежды черные

      У белого креста.

      И скорбь твоя покорная,

      И красота,

      И синих далей пение,

      И облако высот —

      Всё тайну воскресения

      Уже несет.

      И сквозь прозрачность зримую,

      Сквозь дымку красоты

      Сквозят уже любимые

      Его черты.

      Колышется ива на облаке светлом

      Зелено-серебряным