Сталинград. Том четвёртый. Земля трещит, как сухой орех. Андрей Воронов-Оренбургский
Читать онлайн книгу.
до мелочей».3
* * *
…Сложенный треугольник письма покоился на его широкой груди, зажатый меж пальцев, а сам Магомед сладко дремал. Но на самом деле спала и оставалась недвижимой лишь его плоть, а душа – полная сил и эмоций странствовала во времени по аварским горам и тропам…
Он внезапно явственно ощутил, словно руки его превратились в орлиные крылья…Сильный взмах и они, тугие, могучие, оторвали его от земли, стали поднимать по спирали всё выше и выше. И уже с птичьего полёта, ему стало видно, как извивалась под ним слюдяная лента реки Аварское Койсу, похожая на серебряного полоза; увидел он и во всей монументальной красоте благодатную Гидатлинскую долину.
Уо-о-ех-ех-ех!! Захватывающее дух грандиозное зрелище созданное Творцом: из камня, земли, лесов, водопадов, циклопических гор, альпийских лугов, склонов и заснеженных пиков! Увидел и все семь селений – Ураду, Тадиб, Мачаду, Генту, гоор, Хотоду и Кахиб, – из вольных обществ которых 1476 году и возник Гидатлинский союз, как независимая политическая единица, претендующая на равное с Хунзахским княжеством (нуцальством) положение.
…Гидатль и впрямь с головокружительной высоты был похож на какую-то мифическую древнюю цитадель. Это Зальцбург в горах Дагестана, куда никогда не ступала нога неприятеля. Его исключительное стратегическое преимущество, выгодность месторасположения не удалось использовать ни имаму Шамилю, ни позже царским властям, чтобы воздвигнуть там неприступную крепость.
От отца и старожилов Урады Магомед знал: гидатлинцы не принимали активного участия ни в революциях, ни в Гражданской войне.
Они всегда яростно защищали свою святую землю с оружием в руках и предпочитали смерть позору, никогда не зарились на чужое добро, верили во Всевышнего, жили по законам Шариата и своих знаменитых гидатлинских адатов.
…Он очертил ещё один круг, ещё выше, ещё более обозримый, – любуясь волей и широтой перспектив горной Аварии.
…Его распластанные крылья-руки с непривычки устали, и он стал быстро снижаться к родному орлиному гнезду – Ураде, окутанный золотистым пухом проплывающих над каньонами облаков.
Перья его озарились аметистовой тенью заката. Он уже различал ущелья и скалы, угнездившиеся у их подножий сакли горцев, примечал козьи тропы, причудливо петлявшие под ним.
…Вот протянулись в ярких маковых пятнах гранитные стены гор, что надёжно укрывали аул от суровых ветров, тяжёлая хладная тень от них лежала в этот час на улочках и фруктовых садах Урады. Близко увиделась радужная, как павлинье перо, излучина речушки, что бежала по краю аула, в ней – гремливой и пенной играло с быстрой форелью солнце…Сложив огромные крылья, он умостился на одном из уступов скалы, – всё близко, отлично видно до мелочей. Рядом родительский дом. На летней веранде стоят у стены не завязанные холстяные мешки с початками кукурузы, соты которых плотно набиты жёлто-оранжевым спелым зерном, совсем как автоматные магазины – диски
С. Асиятилов, «Гидатль – талисман мой и совесть моя». Махачкала 2002 г.