О, не о том писать охота,

      Что нас к трагедиям ведёт:

      Но снова «тайная свобода»

      Сказать по-пушкински зовёт.

      И если выстрадано право —

      Поспорить с временем холстом,

      То стычка с Властью, Боже правый,

      В душе отметится Крестом…

      Предвидя горькие годины,

      Рисует твёрдая рука

      Пиры, убийства и руины

      В бесовском вое сквозняка.

      Былых соблазнов наважденья

      Волнуют музыку строки,

      И поле нового сраженья

      Готовят давние грехи.

      Как искушения бездонны,

      Как преступленья велики —

      Вольготно царствуют Додоны,

      Возмездье кличут петухи…

      29 ноября 2007 года, РАХ

      Много ль помнится «чудных мгновений»

      В суете, окружающей нас?..

      Вечный Пушкин – нечаянный гений,

      Что ты в Мехико ищешь сейчас?

      Реет факелом долгая стела,

      Пышет радостью бронзовый бюст.

      И как будто с иного предела

      Сей огонь несгорающих чувств.

      От его многолетнего зова

      Сквозь века длится пламенный рай,

      Тайный жар вдохновенного слова

      Осеняет воинственный край.

      Видно Мексики небо седое

      Охраняет в просторах своих

      Всей России чело золотое

      И божественный пушкинский стих.

      В ночь! Прочь от первых поцелуев,

      от непорочных лет лицейских!

      Фонтанка. Театр. Мост Поцелуев…

      Коломна… Снег… Мост Полицейский…

      Нет, нет и нет! Ещё не этот —

      январь шагов твоих последних!

      Не тот! Не этот. И не этот…

      А кто стихов твоих наследник?..

      Полюбить лицеиста – не думать

      о судьбе его и о стихах…

      Шёлк волос его – счастье в руках,

      одуванчик, так хочется дунуть,

      но от невского ветра сберечь

      прелесть, юность, свободную речь.

      Этот кот уже учёный,

      по цепи не ходит он…

      А народ, хотя крещёный,

      сказки любит, сладкий сон…

      Александр Сергеевич Пушкин,

      наш любимейший поэт,

      знал, почто стреляли пушки,

      ошибался, чаще – нет…

      И суда на это нет.

      Смотрел коня он на базаре.

      Пришли – прослышали о нём —

      цыгане: «Одари нас, барин,

      тебе и спляшем и споём».

      И в таборе, в степи молдавской,

      кудряво-смуглый, как цыган,

      он чудной любовался пляской,

      от бубна и от пенья пьян.

      И