Пас – это пас, а вист – это вист, и вместе им не бывать,

      А я – обалденный постмодернист, и Киплинга взял в кровать,

      Я возбужден, как юнец весной, и свеж, как яичный желток,

      А Запад – он, братцы, не хрящик свиной, и не беш-бармак – Восток.

      Увидел бур, и прицелился бур, и все, кранты буровой,

      А я это дело видал в гробу, я – дворянин столбовой,

      И в нашем дворе такие столбы, что хуже занозы в заду,

      А ты, Томплинсон, не пугайся трубы, а то поймаешь звезду.

      Баллада что, баллада – пустяк, сложу и швырну под стол,

      А Киплинг – он у меня в гостях, и мы с ним хряпнем по сто,

      За верный наган, за скверный Афган, за настоящих мужчин,

      За буйвола, чьи могучи рога, за вой Акелы в ночи,

      За двух пацанов, чей слог не хренов, за леди, которых мы

      Любили, как сорок тысяч слонов, среди мировой кутерьмы,

      За беспокойных Марфы сынов, за воду в палящий зной,

      За добрый табак и хмельное вино, за жизнь с прикрытой спиной.

      И снова по сто, и еще разок, и чокнемся через года,

      Да, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и им не сойтись никогда,

      Но двум поэтам плевать на рок, на срок и на пару веков,

      Поскольку нету таких дорог, чтоб встать на вечный прикол,

      И ни гу-гу, и ни капли в рот, ни слова в ухо времен —

      А на висках дрожит серебро, и тяжек шелк у знамен,

      Звезда в тылу, и звезда впереди, и звездный отблеск вверху…

      Налей-ка нам, братец Ганга-дин, пора смочить требуху!

      О, рай – это рай, и ад – это ад, но арфа вилам сродни,

      Когда ни вперед, ни вбок, ни назад, и кем-то исчислены дни,

      А вечность